— Здесь нет врача! — отрезал Погодин, уставившись на Шлика. Только у Горана сложилось чёткое впечатление, что последние слова предназначены ему лично, а ничуть не германскому волонтёру.

Нет врача? Как бы не так! А сам-то господин Погодин? Когда оказывал Зорану первую помощь, на недостаток образования не жаловался. Говорил, всё дело в оборудовании. Говорил, в мутантский ареал надо ехать, а в Брянске никто не поможет. Ведь было такое?

И вот он, наконец, мутантский ареал, вот и больница с ценным оборудованием. За чем же теперь дело стало?

Эх, Погодин, Погодин! Разговаривая с Фабианом Шликом, лицемер из последних сил пытался перевесить на запуганного санитара свои врачебные обязанности, но — что-то в его логике никак не срасталось. Горан чем далее, тем яснее понимал: между медиками идёт циничный торг на тему «Кто останется крайним?», причём не Шлик эту торговлю затеял. Именно Погодин всеми правдами и неправдами пытается сбыть с рук два сильно просроченных едва операбельных тела.

Да и сам Погодин не мог не почувствовать, до чего некрасиво выглядят его ухищрения. Потому-то напрягся, стал избегать взгляда Горана и в какой-то момент раздражённо процедил:

— Что вы на меня так смотрите? Я башенный стрелок БТРа!

— Это не важно, — сказал Горан как можно мягче, — важно спасти Зорана и капитана Багрова.

— Вы не понимаете! Здесь нужен врач! — вскипел Погодин.

— Здесь нет врача! — повторил Горан тот самый довод, которым Погодин пару минут назад угостил Шлика.

Врача нет, но есть два медика, которые — по крайней мере — попытаются его заменить. А коли не попытаются, мстительно прикинул Горан, то — заменят раненых на носилках.

К счастью, калечить медиков не пришлось. А то ведь Горан — и не сомневался, что приведёт в исполнение свой вынесенный по умолчанию приговор. Ведь брат — это не кто-то из толпы, самим понимать надо!

В какой-то момент у Погодина натупило-таки просветление, и он заговорил по-другому. Быстрым, деловым тоном. Принял, стало быть, руководство на себя. И правильно: не идти же под начало к санитару, пусть он хоть из трижды Западной Европы.

— Достали! — сказал Погодин. — Только некогда пререкаться. Фабиан, как там у вас с антибиотиками? Нужны самые сильные.

Германец припомнил несколько названий. Погодин кивнул:

— Последнее — покатит! Для начала готовь шприцы, санитар. На десять кубов. И пора наведаться в операционную. Палата номер одиннадцать, насколько я запомнил? Горан, сгоняйте к нашим, пусть поднесут туда обоих.

Ну надо же: в убитой Березанской больнице таки отыскался решительный врач. А что привели его туда сами искатели, это уже детали.

Кажется, на торжественном ужине в председательском доме так и не подали человечины. Во всяком случае, никто из членов этнографической экспедиции её так и не обнаружил. Пан Кшиштоф Щепаньски в благодарственной речи, коей ужин завершился, вовсю зубоскалил на предмет суеверий в среде учёных-этнографов. Что ж, и пускай тешится.

Даже если тревога, поднятая профессором Милорадовичем, вышла ложной, Веселин Панайотов — уж точно не в обиде. Бережёного Бог бережёт, как иногда говорят русские, да и не только они. Прослыть перестраховщиком — горе пустячное. Но далеко не пустяк — обнаружить запечённую кисть человеческой руки под слоем салата на дне собственной тарелки.

На ночлег, как и было обещано, экспедицию разместили также в председательском доме — совсем рядом с пиршественной залой, только на первом этаже. Показать учёным отведенные им покои взял на себя труд кастелян Зыркало и пара его бессловесных краснорожих подручных.

Веселину досталась комнатка из самых маленьких, однако же — сравнительно чистая и опрятная. Слуга, который проводил Веселина, осветил её, будто днём, когда зажёг пять парафиновых свечей в разлапистом подсвечнике на столе.