– Именно. – тень улыбки легла на лицо Повелителя. Он будто прочитал мысли Адэна. – Ты послужишь лесу. На славу послужишь ему и мне. Как вместилище силы. Как моё вместилище.

Ад заметался, пытаясь вырваться. Тело покрылось липким, холодным потом, а сердце забилось как никогда часто. Гинард лишь сильнее скривился в улыбке, а лианы сжали тело юноши сильнее. Но не на столько, чтобы тот потерял сознание от боли.

– Нет-нет, не шевелись. Ты должен быть в здравом уме. Знаешь ли, не так просто…

– Господи-и-ин!

Речь Гинарда прервал ещё один Хранитель, возникший позади своего хозяина. Сплетённый из множества разномастных корней, он был похож на бесформенное чучело трёх метров росту. Гинард обернулся, бросая на слугу гневный взгляд:

– Что?!

К своему удивлению, Адэн услышал, как Хранитель произнёс: «Энты гибнут один за другим. Они скоро будут у ворот. Нас слишком мало.»

Он не сказал это. Скорее, прошептал, как делают духи. Хотя и было это куда отчетливее последних.

– Защищайте меня любой ценой! – оскалился Гинард. – Никто не должен прервать ритуал!

Гинард на мгновение замолк, окидывая взором свои владения. После этого, он обернулся к тройке хранителей за мальчиком и бросил:

– Аула, Фрилидиония. – защитите ворота.

Хранительницы кивнули, в тот же миг врастая в землю и осыпаясь ворохом листьев. Их бесформенный соратник, стоящий позади Повелителя, поступил также. Гинард вернулся к Адэну, кладя вторую руку ему на грудь и закрывая глаза:

– Не стоит бояться, Адэн. Ты послужишь тому, для чего был воспитан. Прими это.

После этих слов Ад почувствовал, как руки Повелителя наполняются жаром, а спустя мгновение всё тело пронзило болью. Будто тысячи игл вонзились в кожу, а внутренности начали плавится. Адэн подумал, что вот-вот потеряет сознание, но этого не произошло. Он бился, мычал, пытался вырваться, но лианы держали его не хуже цепей. Из глаз брызнули слёзы, и всё поплыло. Сквозь пелену агонии он различал лишь тяжёлое дыхание Повелителя и свои болезненные стоны.

…

Ритуал протекал…тяжело. Ад не знал, сколько уже продолжается это терзание, но казалось, что оно было всегда. Столько, сколько он себя помнил. Он чувствовал, как будто бы чужие, призрачные и отвратительно-склизкие пальцы копались в его голове, мыслях и разуме. Где-то на границе сознания он ощущал Гинарда. Видел обрывки его воспоминаний, чувствовал его страхи, желания, амбиции. Его жажду заполучить новое, могущественное и молодое тело. Продлить жизни. Обмануть судьбу. Заполучить то, чего он был лишён, когда потерял контроль, чудом избежав Одержимости, но превратился в мужчину, заключенного в огромном дереве, которое выросло из его собственного тела. Он желал заполучить свободу. А ещё Ад чётко осознавал, что старик слышит и его мысли тоже. Даже с закрытыми глазами юноша ощущал, как тот ухмыляется.

– Да. – прохрипел Гинард. – Тогда я был молод и неопытен для «Повелителя». Пхе, какой возвышенный титул. Он не стоит сотен лет страданий. Но теперь всё будет иначе. С твоим телом…

Ад почувствовал предвкушение триумфа, но не его собственное, а старика. Хотя отличать свои эмоции от чужих становилось всё тяжелее. Казалось, что из него «вытягивают» его родной, полученный при рождении белоснежный дух, энергию жизни, шаг за шагом заменяя на нечто чужеродное. Нечто извращенное и отравленное изумрудной энергией. Однако тело, носящее в себе часть такого же изумрудного духа, дарованного ещё Фрилией десять лет назад, смирилось с присутствием «неродной» энергии, и теперь мало-помалу поддавалось захватчику.

Когда Адэн с трудом перестал осознавать происходящее, он, уже не разделяя своих эмоций и Гинарда, почувствовал вспышку гнева…и страха. Холодного, пробирающего до костей ужаса. А после услышал взрыв.

– Ни на кого нельзя положиться…– прошипел под нос Гинард, сильнее сжимая голову Адэна, пытаясь ускорить процесс. Его собственный кокон почти завял, утратив пышущее жизнью великолепие, и теперь был похож на сгнивший, давно засохший бутон. С трудом открыв глаза и почти не чувствуя тела, Ад обнаружил, что сам Гинард выглядит не лучше, чем его кокон. Старик был похож на мертвеца. Даже проросшие сквозь белоснежную кожу ростки сгнили. Волосы Гианарда спутались в один мокрый глубок, а сам он с ног до головы был покрыт источающей смрад субстанцией.