– Можно посмотреть на это с другой стороны: непорядочно прокладывать путь ко двору шантажом, хитростью и подкупом. Мы бы лишь предотвратили это, беспокоясь о судьбе государства и королевской семьи.

После долгой паузы Омарейл произнесла:

– Я действительно собиралась выполнить обещание. Нарушать его было бы бесчестно.

– Именно поэтому хорошо, что вас окружают более безнравственные люди. Вы будущий политик. Если станете выполнять все обещания, карьера ваша будет короткой.

– Тогда я не хочу быть королевой, – покачала она головой.

– В таком случае Совалия Дольвейн полностью на вашей стороне. Ничего не делайте, возвращайтесь в свое время, заручитесь ее поддержкой. Одна подпись – и вы больше не наследница престола.

Сознание Омарейл тут же восстало против этой мысли.

– Вот увидишь, Норт, можно быть монархом и держать слово, – уверенно заявила она.

– Разумеется, можно, – тут же ответил он. – Нужно просто реже его давать.

Чем севернее находилась улица Астрара, тем больше она походила на деревенскую, нежели на городскую – уж тем более столичную. На самой окраине города дороги были просто землей, дома не жались стена к стене, а смотрели друг на друга через широкие дворы, сады и огороды. Для многих из них главным украшением оштукатуренного фасада были деревянные ворота, ведущие во внутренний двор. Последние и были распахнуты настежь в имении семьи Пилари.

Выцветшая краска и осыпавшаяся штукатурка стыдливо прикрывались плющом, в окнах еще не горел свет, все внимание привлекал ряд столов с пестрыми скатертями, торчащий из ворот, словно высунутый язык изо рта великана. За столами сидели люди. Они громко разговаривали, смеялись, спорили, угощались различными блюдами и пили вино. Атмосфера уютного праздника царила здесь, даже несмотря на большое количество гостей.

Даррит и Омарейл прошли во внутренний дворик, желая найти Фраю. Та сидела довольно близко к главному, хозяйскому столу. Принарядившись, госпожа Тулони выглядела эффектно в кирпично-красном платье и с прической, в которую был вплетен шелковый платок. Принцесса бросила взгляд на Норта и, как и ожидала, увидела весь спектр эмоций на его лице: глаза сияли, губы расплылись в улыбке, но, казалось, достаточно мгновения, чтобы все это сменилось скорбной гримасой.

Фрая, заметив их, помахала и поманила к себе.

– А где же ваши стулья? – спросила она громко, силясь перекричать гомон голосов.

– Я подумала, это шутка, – ответила Омарейл, беспомощно озираясь.

Свободных мест не было, а все гости и правда сидели на самой разной мебели: видимо, каждый принес табуретку или скамью с собой.

Госпожа Тулони обратилась к соседям по столу, чтобы решить возникшую проблему.

– Есть у меня один припрятанный стул, – сказала наконец высокая темноволосая женщина примерно того же возраста, что Фрая.

По тому, где сидела дама, как себя вела и как к ней обращались окружающие, Омарейл предположила, что именно она – хозяйка дома, Гвинея Пилари. Сестра Совы. Позже, когда их представили друг другу, эти догадки подтвердились.

Темноволосый юноша принес и поставил рядом с Фраей вычурное, но как будто уставшее от жизни кресло с потерявшим краску резным деревом и потертой тканью. Из-за кривых ножек и покосившейся спинки создавалась иллюзия, будто оно умоляюще смотрело на дверь, не желая быть частью этого шумного мероприятия.