– Разумеется. – Аван улыбнулся, и глаза его заблестели. – Я принёс вам хлеб. Свежий. Только из печи.
– Спасибо. – Вереск с благодарностью приняла гостинец и укусила каравай за хрустящий бок. – Вкусно.
– У Милды всё вкусно. – Парень как-то странно поглядел на неё, покраснел и отвернулся. – Волшебный вечер, не правда ли?
– Волшебный. – Выдавить улыбку так и не получилось. Зато глаза снова прилипли к горизонту.
– Вереск... – Рыжий граф встал перед ней, загораживая синюю даль. – Не хотите прогуляться?
– Прогуляться?
– Да. – Аван взял её за руку. – Прогуляться. Развеяться. А то в последнее время вы сама не своя. Я же вижу. Все видят. Вы словно во сне.
Не во сне, а в кошмаре, подумала Вереск, а вслух сказала:
– И куда вы меня приглашаете, милорд?
– Для вас просто Аван. – Молодой человек склонился и поцеловал её пальцы. – Я обязан вам жизнью.
– Любая на моём месте поступила бы так же. – Она осторожно высвободила руку.
– Мы оба знаем, что это не так, – глухо прошептал граф.
– Так куда вы всё-таки меня зовёте, ми... Аван? – поспешила Вереск переменить тему.
– Куда-нибудь, откуда не видно пристани, – усмехнулся молодой человек. – Хочу хотя бы на пару часов отвлечь вас от созерцания горизонта. Тут недалеко есть вересковая пустошь. Там красиво и... что с вами?
– Ничего. – Вереск шумно выдохнула, прижав ладонь к груди. Голова закружилась, каменный пол заходил ходуном, а перед глазами замелькали разноцветные мошки. Пустошь! Вересковая пустошь! Их особое с Ладимиром место. Место, где князь признался ей в любви и хотел раскрыть самую сокровенную тайну... Хотел, но не успел.
– Вереск, если вам нездоровится, я...
– Со мной всё в порядке. – Она бросила взгляд поверх плеча рыжего графа. Закат догорел, и над морем вспыхнула первая, самая яркая, звезда. На миг померещилось, будто на горизонте мелькнул белый парус, но видение оказалось дымкой, что стелилась над волнами.
Вечер пах липами, мёдом и дымом. По безоблачному небу плыла полная белобокая Луна. Трусиха мерно ступала по знакомой тропе, но на этот раз рядом с изабелловой кобылкой шёл не здоровенный гнедой жеребец, а каурый мерин. Спокойный, как море в штиль. Вереск бросала на Авана короткие взгляды и думала только об одном. О том, что он – не Ладимир...