Возле леса ноги сами собой стали идти быстрее. И чем быстрее Кристина шла, тем страшнее становилось, от того, что ее страх очевиден и, казалось, заметен какому-то невидимому стороннему наблюдателю, который скорее всего прячется в лесу и знает, что жертва его боится. Видимо, к ночному лесу нельзя привыкнуть, казалось бы, после того, что произошло, она должна была бы уже перестать бояться подобных вещей, но этот лес казался другим, не похожим на лесок возле города, близкий к людям. Этот дикий лес пугал не маньяками и убийцами, а вселял какой-то суеверный страх, который гораздо сильнее и который невозможно побороть. Ночной лес с самого детство вызывал у Кристины страх, граничащий с ужасом. Летом у бабушки она иногда не могла уснуть ночью, думая о ночном лесе, который щетинился совсем близко, словно тянулся к стенам дома. С наступлением темноты он как будто становился ближе к дому. Она старалась не вглядываться в окна, а о том, чтобы выйти на улицу и речи быть не могло. Чего именно она боялась, она не знала. Там таилась какая-то угроза, какая именно, было не известно, но она точно была, в этом не было сомнения.

Кристина старалась идти беззвучно и прислушивалась к лесу, готовая пуститься со всех ног наутек при малейшем звуке.

Однажды ей уже довелось так вслушиваться, дрожа от страха. Случилось это в один из летних вечеров в деревне. Тогда вместе с Кристиной к ее бабушке приехала погостить подружка Катька, которая жила в соседнем подъезде и с которой в детстве они были ни разлей вода. Они с Катькой сидели на лавочке перед домом, играли в карты, болтали и не заметили, как начало темнеть. Бабушка уже давно ушла спать, в доме погас свет, но девочки все никак не хотели уходить. И вдруг из кустов напротив донесся какой-то странный звук, похожий то ли на храп, то ли на рычание. Хихикавшие до этого подружки сразу притихли и прислушались. первая мысль, которая возникла у Кристины, была мысль о волке. Ведь лес совсем рядом. Она, вытаращив глаза смотрела на темные кусты, ожидая, что увидит там светящиеся глаза.

– Пойдем в дом, – впиваясь пальцами в плече Кристины прошептала Катька. Но Кристина боялась встать и, схватив Катьку за руку, не давала той тоже подняться. Кристине казалось, что стоит им пошевелиться, как то, что прячется в кустах, сразу же набросится на них. О том, что это был волк, уже не могло быть и мысли. Разве волк будет прятаться в кустах и рычать? От страха кружилась голова. Ночную тишину нарушило утробное рычание, раздавшееся из черных кустов. Девочки, как ошпаренные, вскочили со скамейки и влетели в дом. Оказавшись внутри и заперев все двери на все замки, они немного успокоились. Но только они легли в постели, как под самыми окнами раздались тяжелые шаги. У Кристины от страха встали волосы дыбом. Катька выпрыгнула из своей кровати, стоявшей под окном, и забралась на диван к Кристине. Шаги раздались уже с другой стороны дома. Девочки почти плакали от страха, и они бы разревелись, если бы не боялись издать даже малейший звук. Казалось, что если они будут сидеть тихонько, то то, что ходит вокруг дома тяжелеными шагами и рычит, не найдет их и уйдет. Нужно только не выдать себя до утра. Тогда-то Кристина на себе и испытала, что значит выражение "сковал страх". Они сидели, прижавшись друг к другу, и не спускали глаз с окон. Кристина не помнила, как они уснули. Когда она открыла утром глаза, то увидела улицу, залитую солнечным светом, но это не принесло ей облегчения. В доме пахло блинами. Бабушка позвала девочек завтракать. Притихшие и запуганные, они молча вошли на кухню и сели за стол, где их ждала высокая стопка блинов. Пока девочки грустно жевали блины, бабушка рассказала, что ночью колхозные лошади вырвались из загона, всю ночь ходили по деревне, потоптали клумбы возле дома и погрызли капусту. Тяжелые шаги оказались лошадиными, а рычание было вовсе не рычанием, а лошадиным храпом. И тогда Кристина испытала облегчение.

А лес между тем уже почти закончился, еще каких-то тридцать метров, и он останется позади. Кристина ускорила шаг. Хотелось, как можно скорее, преодолеть эти метры. И вот, наконец, вокруг снова было поле, но Кристина еще долго оглядывалась, она словно чувствовала лес спиной. Наверное, ничто бы не смогло ее теперь заставить еще раз пройти мимо этой черной колючей стены.

Луна поднялась выше и стало чуть светлее. У Кристины были наушники, она могла бы послушать музыку, но надеть наушники она не решалась, ведь тогда к ней легко можно подкрасться сзади. О правиле никогда не ходить в наушниках в малолюдных местах и там, где может возникнуть угроза нападения, она узнала еще в школе от учителя по ОБЖ. От него же она узнала и многое другое, как например то, что если напал насильник, то не стоит кричать "Помогите, насилуют!", что лучше кричать "Пожар!", потому что на крики о насильнике далеко не каждый бросится на помощь. Этот совет часто вспоминался, но вовсе не потому что возникала необходимость. К счастью, применить совет на практике не довелось. Кто-то из одноклассников спросил тогда учителя, почему нужно кричать о пожаре, чтобы помогли. Учитель сказал, что человек, услышав об изнасиловании, может забояться, проще говоря струсить, и пройти мимо. Но это объяснение было не убедительным, ведь трус и на пожар не побежит. Учитель, казалось, сам понимал это и выглядел каким-то смущенным, но не потому что не мог объяснить причину, объяснить-то он мог, но он не мог сказать это вслух. Будучи уже взрослой, Кристина стала думать, что дело не в трусости и нежелании быть героем, а в чем-то другом. Именно из-за этого другого сильный мужчина, который смог бы справиться с насильником, просто проходит мимо, делая вид, что не слышит крики.

Воспоминаний о школьных годах у Кристины осталось не так много, они словно слились в разноцветную полосу, в которой сложно было что-то различить, кроме немногочисленных фрагментов или дней. Как например тот день, когда она почти так же, как и сейчас, шла по песчаной дороге, глядя под ноги, только тогда ей было лет восемь, а на улице стоял теплый солнечный весенний день. Несмотря на жаркую погоду, на ногах Кристины были зимние сапожки, и она смотрела на них сквозь слезы. В тот день она шла из школы не по той дороге, по которой обычно ходила домой она и другие дети, а по песчаной дороге, идущей через частный сектор. Ей совсем не хотелось идти по этому пути: помимо того, что он был гораздо длиннее, можно было еще и на собаку наткнуться. Пришлось пойти этой дорогой, чтобы скрыться от одноклассников, точнее одного.

Вася, светловолосый щуплый мальчик с нагловатым и вечно сопливым лицом, был заикой. Его часто дразнили в классе, когда он не мог что-то сказать, и Вася жил по закону “бей того, кто слабее”, а слабее, по его мнению, была Кристина, потому что была одной из немногих, кто его не дразнил. Увидев на Кристине зимние сапоги, он начал на всю улицу кричать: "Смотрите, Кристинка в зимних сапогах ходит, как бомжиха, мамка у нее тоже бомжиха, а папки вообще нету!" На Кристину стали оборачиваться другие дети, многие смеялись. Ей хотелось провалиться сквозь землю, а Вася все шел за ней и не переставал кричать ей в спину обидные слова. Кристина не выдержала и, расплакавшись, убежала. Сейчас, когда вспоминалась эта история, больше всего поражала не жесткость этого мальчишки, а то, что он совсем не заикался, когда кричал ей вслед обзывательства, он очень хорошо выговаривал каждое слово и даже ни разу не запнулся.

"Слышал бы эту идеальную речь его логопед, наверное, похвалил бы, – на лице Кристины появилась недобрая ухмылка, – интересно, сейчас он разговаривает без запинок или у него получается не заикаться только, когда он орет на жену и детей?"

На горизонте появилось темное пятно. Это была Камышовка. До нее еще оставалось довольно долго идти, а сил у Кристины было все меньше и меньше. Так хотелось присесть хоть на пару минут, но страшно было уснуть на обочине. Кристина с ужасом представила, как утром просыпается в поле возле дороги, опоздав на поезд. Чтобы подбодрить себя, стала негромко напевать любимую песню: