Внимание привлекают обстоятельства, а потом поведение. Это создает какую-то инфернальность. Сами не понимают, кто это написал за них; может быть, Бог?

А на деле их рукой ведет одно лишь действие, подталкивает в спину — мол, иди, иди, не отвлекайся!

Сколько народу пишет пьесы, создавая ложное движение!

Попасть в пьесу значит быть подхваченным течением реки.

А где найти эту реку? Если только тебе повезет…

Мои Азеф и Полетика — авантюристы, намерения их таинственны и непостижимы, ты с ужасом следишь за их поведением, но следишь, что важнее всего!

Тебе интересна история больше, чем психология. Каждый понимает эту историю по-разному. Персонажам надо меньше рассказывать о себе. Надо действовать, действовать, не подсказывая зрителю, во имя чего.

Настоящий зритель любит догадываться сам.

Человек — это интрига, не характер просто, интрига, в которую ты ввязываешься. Все суждения и приговоры потом, они ничего не значат.

Значит ветер, просквозивший пьесу, делающий реплики легкими, летучими. Произнеси, и они исчезнут.

Если времени мало на постижение, произнеси еще раз.

Настоящая пьеса сравнима со стихами, стихи об Азефе, стихи о Полетике.

Точно обнаруженный ритм подтверждает, что это поэзия.

Люди тянутся к тому, чтобы обойтись без слов или произносить их реже.

В театре — только прислушивание к тексту для ориентира. Найти ритм, он свободен от подсказки, от слов, даже от самого себя.

Он — театр, ты только привлек к нему внимание, остальное он делает сам.

Ведь пьесе достаточно ерунды, чтобы стать событием. Ерунды, непонятно откуда берущейся.

Как повод для начала брожения, ничтожный повод для большого бунта.

Пьесе достаточно пустяка. Долгое время это тебя забавляет, ты приглядываешься, и только потом понимаешь — зачем всё это.

А если даже и не понимаешь, то живешь с оглядкой на событие. Что оно значило, для чего произошло.