Эмили дергается подо мной, притягивает мою голову ближе, сильнее прогибается и ерзает еще яростнее. Дыхание становится чаще, а стоны чуть громче, когда я второй рукой накрываю другую грудь. Она идеальная.

И запах желания моей волчицы становится гуще, таким сладким, дразнящим, что у меня во рту появляются клыки.

Я спускаюсь ниже, выцеловываю и прикусываю нежную кожу под грудью, на животе, ныряю языком во впадинку пупка, снова провожу руками вдоль дрожащего, влажного тела, снова слегка сжимаю грудь.

Мне нравится, что Эмили дрожит, мне нравится, как она дрожит, как всхлипывает, закусывает губы, как все туже и туже обхватывает меня ногами, как все сильнее и сильнее натягивает мои волосы.

Я стаскиваю с нее проклятые шорты вместе с бельем, отшвыриваю куда-то на пол, как и сумку. Опять отстраняюсь.

Эмили очень жаркая. Взгляд затуманен, на щеках лихорадочный румянец, губы искусаны, взлохмачены волосы.

Невозможно красивая.

— Не сдерживайся, — рычу, накрывая ее тело своим, проводя языком вдоль нижней губы, опуская руку к развилке бедер. — Покричи для меня, Эмили Бартон. Мне надо слышать, как ты стонешь и кричишь.

Пальцы находят сосредоточение ее желания. Одно легкое прикосновение, и Эм стонет мне в рот. Это так сексуально, что меня почти выносит. Я пью этот стон, проглатываю его, сплетая наши языки, сливая дыхания в одно.

Господи, какая же она вкусная. Лучшее лакомство.

И она жаркая, влажная и узкая внутри, я чувствую, как еще едва-едва, но все-таки уже сжимаются стенки лона. Надавливаю сильнее, проникаю глубже, присоединяю к первому второй палец. И Эмили кусает меня за губу почти до крови. То ли рык, то ли стон зарождается в моей груди.

Я шире развожу ее ноги и опускаю голову. Запах сводит с ума, ее покорность сводит с ума. Желание подскакивает еще на несколько пунктов, гудят вены, нервы, мышцы. Я ощущаю на спине испарину.

Сглатываю.

И опускаю голову. Провожу языком вдоль, проникаю внутрь. Эмили выгибается дугой, хрипло, жарко и коротко кричит, вцепившись в простыни руками, хнычет.

Так горячо хнычет.

Ее вкус растекается на языке. Ее вкус и запах. Стоны, движения, частое и шумное дыхание — взрывной коктейль, самый лучший коктейль. Просто потрясающий. И я готов вечно простоять вот так — на коленях, возле кровати, — слушая эти стоны, наблюдая за Эм и за тем, как удовольствие и желание полностью поглощают ее, как она реагирует на мои прикосновения и поцелуи, движения.

Но в следующий миг Эмили вдруг выскальзывает из моих рук, вырывая из глотки раздосадованный рык, подается ко мне и целует, отклоняет назад, стирая собственный вкус. А через миг я — на полу, Эмили сидит сверху. Снова ерзает по мне, трется задницей, заставляя вены на шее вздуваться, заставляя почти кривиться.

— Эм…

— Нет, — улыбается Бартон, склонившись к лицу, шепчет в губы, — я тоже хочу тебя попробовать, хочу услышать твое рычание, Маркус. Мне нравится, как ты пахнешь.

Она втягивает воздух у моей шеи за ухом. Язык скользит внутрь. Горячий, влажный, мягкий язык. Ласкает. Очень медленно. Чертовски медленно.