Она находит мои губы, кусает, облизывает, стонет и кричит, умоляюще. Сама прижимается, так крепко, что это доставляет почти боль, царапает спину.
Я сильнее давлю на горошину под пальцами, и Эмили выгибается, застывает, вскрикивает, откинувшись, я подхватываю ее. Движения становятся быстрее и резче. Громче.
И меня накрывает. Ломает.
Оргазм бьет из позвоночника в голову и пах, выворачивает наизнанку, опрокидывает на спину, вырывает очередное рычание из глотки.
В мозгах шум, перед глазами темнота.
И только все еще подрагивающее тело Эмили в руках, ее жар и влажная кожа, вкус собственной крови во рту.
Твою мать…
— Ты же знаешь, да, Эм? — спрашиваю, когда понимаю, что могу нормально соображать, говорить, дышать. Мы на полу, Эмили лежит сверху, под моими пальцами все еще влажная спина волчицы, ее спутанные короткие волосы цвета, которого не бывает, тоже немного влажные. Я смотрю в потолок и жду ее ответ.
— Знаю, — наконец-то тихо говорит Эмили. Говорит как-то… не особенно уверено, будто сомневается, прячет от меня взгляд и лицо.
— Зануда, что не так?
— Я… — она вздыхает, качает головой, утыкается носом мне в шею.
— Эмили.
— А что, если моя волчица так тебя и не признает? Что если… ну…
— Мы не будем связаны?
Эм кивает. Мне хочется улыбаться, вопреки всему. Я доволен, спокоен и почти счастлив. Вот только выясню, почему она сомневается, уберу эти сомнения и совершенно точно буду счастлив.
— Для тебя это важно?
— Нет. Это важно для тебя и для стаи. Ты — альфа и все такое…
— Мне плевать, Эмили, — все-таки не сдерживаю я улыбки.
— Что? — она вскидывает голову, чуть не треснув меня макушкой по подбородку, смотрит недоверчиво.
— Ты и так меня нокаутировала, — моя улыбка еще шире, — не дерись.