«Многие допрошенные здесь свидетели говорили мне, как после судебных заседаний с их участием в интернете появляется множество нарезок видеозаписи их допроса, такие видео монтируются кусками, слова вырываются из контекста. Они возмущены».

Судья покачала головой и недовольно глянула в сторону видеокамер, за объективами которых прятались мерзкие и вездесущие журналюги. Зал судебных заседаний был не очень большим, но помимо судьи, секретаря, прокурорши, меня с адвокатом и двух приставов зал кое-как смог вместить ещё человек двадцать тех, у кого был интерес или просто тех, кого волновала моя судьба. Впрочем, относительно последнего у меня были большие сомнения.

«Прокуратура ведет прием граждан. Поступали жалобы», – довольно завершила прокурорша.

«Ваше мнение?» – обратилась судья в нашу сторону.

«Считаем, что заявленное ходатайство не подлежит удовлетворению, – ответил адвокат, вставая из-за стола. – Во-первых, запрет на видео- и фотосъёмку противоречит принципу гласности и открытости судебного заседания. Во-вторых, из заявления эксперта не следует, что видео с её допросом в случае опубликования его в сети Интернет может причинить ей вред, в том числе её репутации».

Судья поправила ржавого цвета прическу и резюмировала:

«Заслушав мнения сторон, суд на месте постановил удовлетворить заявленное ходатайство. Всем присутствующим просьба выключить видеокамеры».

После обязательных формальностей адвокат попросил слово:

«Ваша честь, предлагаю рассмотреть выводы экспертизы об унижении чувств верующих на примере видеоролика под названием «Суицид мусульман на ЕГЭ». Уважаемый эксперт, какие лингвистические признаки унижения конкретной религиозной группы в указанном ролике?»

«Признак оскорбления, – ответила эксперт Воронина, – в конкретном случае это оскорбление мусульман. Оскорбление выражено в использовании просторечной, грубой, экспрессивно-окрашенной лексики. Согласно словарям слова, которые были использованы, имеют стилистические ограничения и могут использоваться только в конкретных речевых ситуациях».

«Хорошо, в начале видео подсудимый говорил слова: «Мусульмане не классные». Какие признаки оскорбления в данных словах вы усмотрели?»

«Конкретно эти слова самые нейтральные, в них ничего оскорбительного нет», – ответила Воронина.

«Но в заключении именно по этим словам вы даете характеристику: «Слова «мусульмане не классные» сами по себе унижают религиозное достоинство определенной группы верующих – мусульман». Сейчас же вы говорите, что ничего оскорбительного в тех словах не разглядели», – задал вопрос адвокат, поворачиваясь в судье, чтобы обратить её внимание на этот абсурд.

«Но именно с этих слов автор, так сказать, набирает обороты, готовит слушателя к более изощренным выражениям, начинает формировать у слушателя негативное отношение к мусульманам. Поэтому не вижу никаких противоречий с моим заключением».

«Понятно… А какие признаки оскорбления, например, у слова «ворвались»? – Алексей не отступал. – Почему в вашем заключении оно наравне с другими указано в качестве оскорбительных?»

«Вы выдергиваете слова из контекста. Там была фраза, которую необходимо характеризовать и рассматривать целиком. Сейчас я её найду, – она быстро стала листать принесённую распечатку своего заключения. – Вот она: «У нас в N эти люди режут баранов прямо на асфальте. Это какие-то грёбаные жертвоприношения, как у ацтеков в древности. По крайней мере, хорошо, что они не приносят в жертву людей. А недавно, во время какого-то религиозного праздника, к ним ворвались омоновцы, к херам всех повязали и депортировали большинство из них за границу. Почаще бы так!»

Судья чуть не поперхнулась и даже привстала:

«Я вас попрошу вслух всё не зачитывать! Некультурные выражения можно опускать и ссылаться на место, где их можно прочитать. Хорошо?»

«Хорошо, – ответила эксперт. – Просто мы анализировали конкретный языковой материал».

«У меня ещё вопрос, – не унимался Алексей. – В ролике «Суицид мусульман на ЕГЭ» слово «депортация» указано в качестве выражения, возбуждающего ненависть и вражду по национальному и религиозному признаку. Поясните, что это значит и как вы сделали такой вывод?»