В представленных видеоматериалах содержатся признаки унижения по признаку вероисповедания, репрезентируемые через оценочные (прилагательные «тупые», «полуубогие», «агрессивные» и др.), а также с помощью манипулятивных приемов «осмеяния» и «наклеивания ярлыков»;

В видеосюжете «Ловим покемонов в храме» содержатся признаки оскорбления чувств верующих, которых оскорбляет авторская трансформация образа молитвы с использованием нецензурных слов;

В видеосюжете «Идеальный православный брак?» обнаруживается оскорбление чувств верующих христиан путем использования специальных лингвистических средств: оскорбительной лексики по отношению к Богу и негативной оценки христианских представлений о семье с использованием стилистически сниженных метафорических образов, связанных с испражнениями, а также издевательского переосмысления ситуации непорочного зачатия;

В видеосюжете «В космос летал, чеченцев не видел» содержатся лингвистические признаки оскорбления чувств верующих при помощи неуместной метафоры «зомби», которая в данном случае обозначала Иисуса.

В видеофайлах «Суицид мусульман на ЕГЭ», «Письма ненависти от верующих» обнаруживаются следующие лингвистические признаки оскорбления чувств верующих мусульман: использование просторечной, грубой лексики (ворвались, к х…м повязали) вместо официальных обозначений (задержали, доставили);

В видеосюжете «Патриарх Кирилл, ты п…» обнаруживаются признаки оскорбления чувств православных христиан. Взаимоналожение православного песнопения и грубой нецензурной брани представляет собой унижение основ православной традиции, того, что в представлении православных является святым, с чем связано религиозное благоговение;

В видеосюжете «В тюрьме за ловлю покемонов» также обнаруживаются признаки оскорбления чувств верующих в языковой форме с учетом её аудиореализации и дискурсивных компонентов;

В представленных для экспертизы видеороликах присутствует информация, содержащая в себе признаки оскорбления чувств приверженцев христианства и ислама, формируемого через: отрицание существования Бога (для приверженцев ряда конфессий как высшей силы – в подтемах «Идеальный православный брак?», «Письма ненависти от верующих»), отрицание существования основателей христианства и ислама (Иисуса Христа и пророка Мухаммада – в видеофайле «Письма ненависти от верующих»), осмеяние значимых религиозных предписаний и обрядов мусульман («Суицид мусульман на ЕГЭ»), представление и наделение Иисуса Христа качествами покемонов как героев не только компьютерной игры и мультипликационного сериала, но и представителей бестиария японской мифологии («Ловим покемонов в храме»), а также качествами ожившего мертвеца – зомби («В тюрьме за ловлю покемонов», «В космос летал, чеченцев не видел»), наделение главы поместной православной церкви, патриарха Кирилла, качествами унизительного, уничижительного характера («Патриарх Кирилл, ты п…»).

Действия лица во всех представленных на экспертизу видеофрагментах являются целенаправленными. Это проявляется в предметности высказываний, связности и последовательности речевой деятельности лица. Помимо этого, в видеофрагментах целенаправленность характеризуется связностью и последовательностью не только речевой, но и двигательной активности лица, которая образует осознанное действие – «ловлю покемонов в месте, предназначенном для совершения религиозных обрядов…»

Вот, наконец, и начался судебный процесс. Было тринадцатое марта, на улицах кое-где ещё лежал замызганный снег, но уже пахло весной. Только что прошёл странный праздник – Международный женский день, поздравления с которым большинство женщин получают заранее, в канун самого праздника, когда город застывает в желе из сигналящих друг другу автомобилей. Смешно было всегда наблюдать, как в преддверии 8 Марта мужики с бешеными глазами носятся по магазинам, скупают охапками тюльпаны. Те, что побогаче, покупают в подарок новые смартфоны, те, у кого с фантазией не очень, берут парфюмерию, а те, кто совсем с головой не дружит, где-то находят совершенно безвкусное и бесполезное дерьмо типа плюшевых медведей, оборачивают их в километры ярких ленточек и привязывают к воздушным шарам. Неужели и впрямь бабы такие тупые, что ведутся на подобные подарки? Или они настолько обделены вниманием в обычной свой жизни, что день, в который даже незнакомые прохожие раздают поздравления «С Восьмым марта вас!», становится более значимым, чем собственный день рождения? Да и в подарках разве дело? Во внимании? К чему эти ожидания чуда? Если ты встретила своего любимого, то и наслаждайся общением с ним каждый миг, когда вы вместе, в радостные выходные и скучные среды. Ведь ты же любишь его не за цветы или новый смартфон. Кто знает, сколько продлится ваше счастье? А не встретила, так иди и встречай, а не вороти морду и не делай безразличный вид, когда с тобой пытаются заговорить, пусть и о чем-то совсем неважном. Потому что важным, в конце концов, станут не слова, не звуки, а время. Время, что вы будете смотреть другу другу в глаза, держась за руки, боясь отпустить. Может, я их просто идеализирую и женские желания вполне осязаемы и умещаются в картонную коробочку? Да, нынче романтику трудно найти место в этом пошлом, лживом, насквозь прогнившем мире…

Процесс начался с оглашения обвинительного заключения, затем допросили меня и объявили перерыв до следующего дня. Это только в фильмах показывают, как суды за один день проходят. На самом же деле, например, на допрос одного человека уходит достаточно много времени, вот меня часа два допрашивали, не меньше. Все изрядно вымотались. Поэтому и процесс растянулся на два месяца.

«Ваша честь!» – напротив меня из-за стола поднялась старший помощник прокурора Верх-Исетского района города N, ставшая незадолго до этого победителем в номинации «Лучший государственный обвинитель», Екатерина Валерьевна Копылова.

Копыловой на вид не было ещё и сорока. Немного азиатские черты лица, чёрные как смоль, прямые волосы чуть ниже плеча и ухоженная кожа удивительно гармонично сочетались с форменной одеждой младшего советника юстиции. Можно даже сказать, что она была довольно привлекательна для своего возраста и положения. Но всё впечатление портил её взгляд. Смотрела она как-то безвыразительно. Во время заседаний я всегда сидел напротив неё и даже как-то попытался поймать её взгляд. Мне хотелось заглянуть в её глаза, рассмотреть в них хоть что-то человеческое, а не казенное. Помню, как судья оглашала лингвистическое заключение, а я наблюдал за тем, как государственный обвинитель чертила пирамидки между своими записями. И вдруг она подняла взгляд на меня. Я свой не отвел и продолжал всматриваться в её тёмные зрачки. Она посмотрела на меня надменно, даже не выразив удивление по поводу того, что я пялился на неё. Наконец-таки я отвел взгляд и решил судьбу больше не испытывать и эксперименты со зрением не проводить.

«Несмотря на запрет выкладывать видео судебных заседаний в свободный доступ в интернет, – продолжила она, – со времени начала судебного процесса на Ютубе уже появились некоторые записи судебного процесса. Поэтому перед допросом эксперта я прошу принять её ходатайство о запрете видеосъёмки».

Судья взяла переданный прокуроршей лист, заглянула в переданный ей паспорт и начала читать, но с первых же строк стала запинаться, пытаясь разобрать почерк эксперта:

«Оглашается заявление Ворониной: «Прошу запретить фото- и видеосъёмку во время моего допроса. Я являюсь сотрудником образовательного учреждения и работаю с молодежью. Я хочу… я не хочу создавать повод для обсуждения моей… оппозиции, что ли? …для обсуждения моей позиции в данной среде».

И, обращаясь к прокурорше, добавила:

«Вы поддерживаете?»

«Да, Ваша честь!»

Прокурорша вновь поднялась с места и эмоционально, надувая щеки, дополнила: