– Ни-че-го! – заявил Белинский. – Все заполонили сказки (опять Пушкин руку приложил), стихи бездарных поэтов вроде Ершова, да Загоскин опять разродился: на это раз заметками "Три жениха". Написал один совершенно неисторичный, но живой и увлекательный роман и стал производить ему подобные, только все хуже и хуже. Театры пьесами завалил, где один и тот же милый персонаж мечтает жениться на хорошей девушке, но ее тетушка этому препят-ствует, желая выдать за графа или князя. И только вмешательство брата или дяди разобла-чают преступные намерения знатного жениха и тогда все соглашаются, что добрая девушка должна жить в счастии с добрым малым.
– А чем вам Ершов не угодил? Чудесный же "Конек-горбунок" у него получился!
– Сусальная история, вроде сказки о ленивом дурачке Емеле! Концовка же такова, что на ме-сте императора я б том 3 "Библиотеки для чтения" изъял, автора же сослал назад в То-больск…
"Вот тебе и гений нашей критики! – мелькнуло в голове у Городецкого. – Теперь я не удив-ляюсь, что он и о Шевченко отзывался пакостно и Гоголя затравил своей требовательностью. В общем, долой, долой этих критиканов, пусть лучше обычные читатели хвалу или хулу нам преподносят…"
Глава девятнадцатая. Бал в Гродно
Желая избавиться от неприятного осадка на душе, Городецкий сел по возвращении до-мой за стол и решил написать перед сном еще главку о хитроумном поручике.
"Разместив в отведенной комнате свое малое имущество, Митя Ржевский пошел в биб-лиотеку, показанную ему хозяином, и стал рыться в ее стеллажах. Книги были на трех язы-ках: польском, латинском и французском (по нисходящей) и потому выбор оказался невелик, томов в 50. Откладывая в сторону Вольтера, Монтеня, Монтескье и эциклопедистов (их Дмитрий читал в библиотеке Эрмитажа, хоть и не полностью, конечно), он вдруг наткнулся на мемуары графа де Сегюра (1 и 2 тома) под названием "Notes sur le sejour en Russie sous le regne de Catherine 2" (Записки о пребывании в России в царствование Екатерины 2). Стал их пролистывать и всерьез увлекся: автор был послан ко двору императрицы в 1785 г в качестве посланника Людовика 16 – го, пробыл там до взятия Бастилии и приметил очень много осо-бенностей русской жизни. Кроме того, он описал свои впечатления о Польше, на которых Ржевский и сосредоточился.
– Так вот вы где! – сказал хозяин по-французски, внезапно появившись перед ним. – Что из-волите читать? Сегюра? Интересный выбор, необычный. Впрочем, чудо, что вы вообще чи-таете по-французски: наши мелкопоместные шляхтичи на нем читать, как правило, не умеют.
– Почему вы решили, что я мелкопоместный? – осклабился Ржевский.
– По всему, – просто ответил Грудзинский. – По малому имуществу, качеству мундира, а также по выражению лица: у знатных шляхтичей оно совсем другое.
– Мда, – усмехнулся поручик. – Как же я появлюсь на бал, где будут ваши знатные красави-цы?
– Знатные почти все поуезжали в Варшаву или Вильно, – усмехнулся в ответ пан. – Оставши-еся просто на бал не явятся из-за гонора, так что не переживайте понапрасну.
– Они осмелятся вызвать неудовольствие губернатора?
– Василий Сергеевич – милейший человек. К тому же в Гродно много красавиц среднего раз-бора. С другой стороны, вы ведь не жену явились себе здесь приискивать? Знатную да бога-тую?
– Нет, нет, – засмеялся Ржевский. – Указом Павла Петровича офицерам запрещено до 30 лет жениться – чтобы не оставлять вдов без пенсиона.
– Ну и ладно. Лучше ответьте: вы полонез, мазурку и кадриль уверенно танцуете?
– Уже да, в том числе вальс.
– Тогда бояться нечего: наши дамы и паненки более всего ценят у кавалеров ловкость в тан-цах. Иначе зачем бы им было так любить балы?
– Но я для чего пришел? – продолжил хозяин. – В столовой прислуга уже накрыла стол. При-глашаю вас со мной отобедать.
– Тогда позвольте отдать вам деньги, выданные мне на кормление, – встрепенулся Дмитрий.