– Я начинаю уже привыкать к вашим фантазиям. Но все-таки передвижение в глубинах океана гигантских стальных бочек, нафаршированных торпедами, минами и ракетами, не говоря уже о пушках на их палубе вас самого-то не смущает?

– Это теоретически возможно, а значит практически осуществимо, – ответил Макс с упрямин-кой. – Кстати, электродвигатель уже изобретен немецко-русским ученым Якоби, который, по моим сведениям, строит его в Петербурге наяву.

– Откуда у вас такая осведомленность?

– У меня есть знакомцы в Петербургском университете, – соврал Макс. – Они и пишут о но-винках по моей просьбе.

– Ну ладно. Читатели вам не очень-то верят, судя по письмам в редакцию, но газета все равно идет на расхват. Придется опять вам премию выплатить.

– Я не против. Расходы мои увеличились.

– По вашим нарядам видно, – покосился Виссарион. – Явно не по средствам живете.

– А где Николай Иванович?

– Я проводил его сегодня в Баден. Он оставил меня за себя.

– Это понятно, больше некому.

– "Молву" он мог и на вас уже оставить…

– Упаси господи! К редакторской деятельности я совершенно не гожусь. Тем более, что начал вчера писать роман…

– О как! О чем же?

– О приключениях бравого гусара в войне с Наполеоном.

– Фантастических приключениях, надо полагать? В стиле барона Мюнхгаузена?

– Ну, не настолько завиральных. Чувство меры-то должно быть…

– У каждого это чувство свое. Ваше, например, куда объемнее моего. Вроде Булгаринско-го…

– А знаете, что я недавно узнал? – спросил Городецкий. – Что сочинитель этот вовсе не Фад-дей, а Тадеуш и попал он в Россию вместе с армией Наполеона как враг, был взят в плен и тут прижился. А теперь он всем известный русский писатель, патриот русской старины.

– Да известно все это, – досадливо сказал Белинский. – Меня тоже многие считают поляком, только я натуральный русак, из-под Пензы и фамилия отца моего Белынский. Это в универ-ситете меня уже переиначили на польский лад, а мне надоело всех поправлять…

– Понятно, – сказал Макс. – Что нового выращено на ниве российской словесности?