— Был капитаном линейного корабля третьего ранга «Необузданный». Уволен в позапрошлом году после сражения у острова Груа, — сообщил он и добавил, криво усмехнувшись: — Кто-то должен был ответить за поражение. Моя кандидатура оказалась самой подходящей, потому что я — шевалье.
Я задавал себе вопрос, почему французский военный флот так плох, а корсары действуют так хорошо? Само собой, на корсарских кораблях служили мотивированные добровольцы, готовые рисковать жизнью ради богатой добычи, но, видимо, дело еще и в том, что командовали ими уволенные офицеры старой школы, а на военных кораблях их места заняли патриотичные неучи. Только вот для управления кораблем одного патриотизма мало, нужны еще знания и опыт.
— Чем больше они выгонят со службы таких, как вы, тем быстрее мы победим, — сделал я французскому капитану сомнительный комплимент.
— К сожалению, вы правы, — согласился он.
Водоизмещение брига «Утенок» было двести девяносто пять тонн. Груза никакого, если не считать запасы провизии, шестнадцать девятифунтовых пушек и шестьдесят два человека экипажа. Двое погибли, еще четверо были ранены. Если раненые не умрут до прихода в Гибралтар, получим за экипаж триста десять фунтов стерлингов. Эти деньги еще и тем хороши, что выплачивают их быстро. Если с призовым судном и его грузом разбираются, проверяют законность захвата, а потом долго реализуют и еще дольше подсчитывают, кому и сколько выплатить, иногда затягивая на годы, то за пленных получим через месяц-два. И если аванс выдается агентами из расчета половины, а то и сорока процентов предполагаемой стоимости приза, то доля каждого за пленных вычисляется легко и выплачивается вся за вычетом комиссионных.
69
Поскольку в северо-западной части Средиземного моря можно было повстречать французские военные корабли, я предпочитал держаться возле африканского берега, неподалеку от Тунисского пролива. Здесь жарко. С пустынного берега дует сухой терпкий ветер. Экипаж корвета прячется в тени под натянутыми, старыми парусами. В помещениях невозможно находиться. Только во второй половине ночи в них становится терпимо. Матросы спят на главной палубе, а офицеры держат фасон, однако утром выглядят помятыми, не отдохнувшими. Корсиканцам такая погода привычна, продолжают без особого напряга выполнять свои обязанности, а вот на англичан жалко смотреть, особенно после полудню, когда самая жара.
— Вижу парус! — докладывает с марселя вахтенный матрос-корсиканец.
С запада к нам приближались два брига водоизмещением тонн по двести пятьдесят каждый. Оба под испанским флагом. На лежащий в дрейфе корвет под французским флагом не обратили внимания, словно нас и нет вовсе. Как мне рассказали капитаны корсарских судов, у французов и испанцев твердая уверенность, что английского военного флота в Средиземном море нет, разве что корабли сопровождения купеческих караванов, которые захватом призов не балуются.
Мы были у бригов под ветром, что ограничивало их возможность убежать, поэтому я подпустил на полмили, а потом приказал поменять флаг на английский и выстрелить холостым. Испанцы прореагировали не сразу. Может быть, решили, что французы шутят. Второй раз выстрелили ядром, которое пропрыгало по волнам по носу у идущего впереди судна. После чего оба довольно шустро убрали паруса, легли в дрейф.
Шкиперы бригов были лет сорока и похожи, как братья-близнецы. Может быть, такое впечатление складывалось из-за того, что у обоих были расслабленные лица насытившихся эпикурейцев и выпирающие животы, будто проглотили по мячику баскетбольному.
— Откуда и куда, какой груз? — спросил я на испанском языке, хотя по осадке видел, что, скорее всего, в балласте.
— В балласте мы, — подтвердил мою догадку один из них, а второй покивал, подтверждая, что коллега не врет. — Идем из Барселоны в Триест.
— Как в Триест?! — удивился я. — Он же австрийский, а вы воюете с Австрией!
— Уже не воюем, перемирие заключили. Бонапарт сильно побил австрияков на севере Италии, запросили мира, — сообщил тот же шкипер, а второй опять покивал.
— А зачем вы идете туда в балласте? — поинтересовался я.
Гонять судно на такое расстояние без груза может позволить себе только очень богатый глупый судовладелец, что встречается очень редко.
— Нас зафрахтовало правительство, — ответил шкипер. — В Триесте нас ждет какой-то груз, на месте узнаем.
Похоже было, что он не врал, но что-то мне не нравилось.
— А пассажиры есть? — спросил я.