Более того, никто из окружающих вас в этот момент даже не поморщится, потому как все родители так делают, а некоторые даже порадуются за вас, что вам хоть что-то перепало из еды за день.
Справедливости ради надо сказать, что собаки здорово выручили меня и вылизали пол в кухне до блеска (совет от гуру: все, у кого появился маленький ребенок, должны завести себе еще и собаку; будет собака – будет чистым пол), но на других горизонтальных поверхностях все же было очень грязно, столешницы и шкафы были заляпаны сыром (как? КАК сыр оказался на шкафах?). Убирая на кухне, я продолжала громко говорить, обращаясь к Эдварду, поддерживала звуковой и зрительный контроль, чтобы этот камикадзе не затеял втихаря еще какую-нибудь разрушительную операцию. Поэтому на уборку кухни ушло раз в пять больше времени, а я и забыла совсем, насколько все затягивается, когда одновременно с выполнением задач ты еще должна приглядывать за малышом, который так и норовит убить себя / своих братьев или сестер / поджечь дом / замучить рыбку. Такие простые и сами собой разумеющиеся действия, как выйти из дома, в компании ребенка сродни военной операции. Для начала необходимо упаковать запасы съестного на целый день, включая смену одежды на случай «аварий» – берем в расчет не только физиологические отправления, но, как было с Питером, и несчастные случаи, потому что у него внутри встроенный магнит на воду, его притягивает любая лужа, в которую он нырял с головой, а уж если это водоем побольше, типа озера Уиндермир, то и топил там свою обувь и игрушки.
Как только со сборами провианта покончено, рано еще покидать дом, потому что предстоит поймать и одеть детей, которые именно в этот момент считают, что обувь – это страшный зверь, и они начнут лягаться и бить пятками тебе в нос, пока ты пытаешься натянуть им на ноги ботинки. При этом приходится напоминать, что не стоит лезть в лужи, ходить по битому стеклу и лезть в сугроб, а то «промочишь ноги и простудишься». Затем, погрузив сумки в машину или же в детскую коляску, стараясь равномерно распределить груз так, чтобы коляска не переворачивалась на поворотах, или же втиснув детей в автокресла, ты отправляешься с ними в путь, сопрев от натуги и злости, но тем не менее громко напевая песенку «Веселый паровозик» в надежде, что может быть, а вдруг, хотя бы сегодня, все сложится удачно и именно этот день станет для вашей семьи одним из тех #СчастливыхПамятныхДнейДетства.
Остается надеяться, что дети не запомнят, как ты чертыхалась и едва слышно называла их маленькими уродами, или что ты не удержала и уронила их самую любимую, бесценную, никогда не выпускаемую из рук даже во время купания игрушку в общественном туалете, потому что сама отняла у ребенка, который сидел в это время на унитазе, и сказала, что подержишь. Питер все время напоминает про тот случай, ведь его любимый гиппопотамчик упал в унитаз и с тех пор потерял всякий вид и форму, потому что пришлось его кипятить и стирать. Питер часто вспоминает этот инцидент и приговаривает, что родители часто виновны больше, чем сами дети, хотя я уже устала повторять, что тогда все вышло случайно и я уже устала извиняться за тот промах на протяжении вот уже двенадцати лет.
Наконец все столешницы были протерты, и я поспешила в гостиную к Эдварду. Его там не было. Как? Почему? Куда он опять делся? Ему надоело смотреть телик или мультик про почтальона Пэта не отвечал его вкусам? Ну я его понимаю, ох уж этот тупой почтальон на вертолете! К тому же новая компьютерная версия почтальона такая страшная, не то что старый добрый почтальон из мультфильма моего детства.
– Эдвард! – позвала я, стараясь скрыть тревогу. – Ты где? – прошло не больше двух минут, как я его видела в последний раз. Буквально две минуты назад я его видела. Тут до меня донесся дьявольский хохот и звук смываемой воды в туалете. Господи! Как он добрался до туалета? Что он там делает? Только бы он не выпил жидкость для мытья унитаза и не стал чистить зубы туалетным ершиком, а может он уже набрал ванну и утонул?! Хотя вряд ли он утонул, я же слышала сатанинский гогот и шум смываемого унитаза. Только бы он не залез с головой в унитаз. С другой стороны, если ты сунул башку в унитаз и нажал на смыв, то туда тебе и дорога, ты заслуживаешь премию Дарвина, ибо именно так и работает естественный отбор.
Я ринулась вверх по лестнице, ворвалась в ванную и вижу – Эдвард стоит рядом с унитазом и нажимает на спуск. К счастью, бачок еще не успел наполниться, но в самом унитазе воды было под ободок. Это что еще такое? Что он туда бросил?
– Плюх! – воскликнул Эдвард. – Плюх, плюх, вжух! – он держал в руках несколько моих трусов и бросал их в унитаз.
– Эдвард! – крикнула. – Нельзя! – я запустила руку в унитаз и выхватила оттуда свое белье. Конечно же то были мои старые, застиранные, с растянутой резинкой бабушкины парашюты, настолько непривлекательные, насколько и удобные. На дне унитаза, однако, лежали мои самые лучшие выходные черные кружевные труселя. Может, отороченное черным кружевом междупопье и выглядит соблазнительно, но они так режут и трут, да еще и поддувает снизу, поэтому я держу такие на самый крайний случай, а вот старые добрые
Однако сейчас не время для подобных размышлений, у меня тут унитаз забит и вода льется через край, видать в трубе застряли еще какие-то панталоны. Эдвард получал истинное удовольствие от этой игры и бил ладошками по воде, забрызгивая все вокруг.
– Плюх! Лыбки павают в воде! Тлусики как лыбки! – приговаривал он.
У этого ребенка не только логопедические проблемы, но и психологические! Что у маленького невинного ребенка в голове, если ему кажется, что трусы надо запустить в туалет, потому что они плавают там как рыбки, и вообще, почему он играет с женским бельем? То есть он же, видимо, зашел в мою спальню по дороге в ванную, вытянул мои трусы из стопки чистого (повторяю, чистого!) белья, сложенного у меня на кровати. Слава богу, что белье, с которым он решил поиграть, было выстиранным.
Я схватила Эдварда и попыталась оттащить его от унитаза, но он тоже был не промах и потому ухватился за туалетный ершик.
– Я ловить лыбок! – объявил он и с силой хлопнул ершиком по воде, окатив брызгами с ног до головы нас обоих.
– Нет! Нельзя! Нельзя ловить рыбу в туалете! Туалет грязный! Нельзя здесь играть, Эдвард!
– Лови лыбку!
Он пытался воткнуть ершик мне в глаз.
После непродолжительной потасовки мне удалось отобрать у него ершик (удивительно, какая стальная хватка у этих малышей, особенно когда они держат в руках какой-нибудь недозволенный предмет, пришлось с ним побороться, в результате чего мы оба стали мокрыми и липкими, но я победила).
– Нет, Эдвард! Нельзя! – строго повторила я.
Эдвард был вне себя от ярости.