Эдвард на секунду задумался и, поразмышляв, сделал вывод: «Не хочу, чтобы у меня попа отвалилась. Не буду на улице какать».

Ура! Победа! Мелочь, а как же приятно!

– Можно спать как бобака?

– Нет!

– Я хочу как бобака!

– Ну, мои собаки не спят на полу, – сказала я. – Мои собаки спят со мной в спальне, на кровати. Так что если ты моя собака, то пойдем ложиться на кровать, как и другие собаки.

– Я бобака.

– Ага, точно, ты собака, пойдем ложиться спать на кровать, пойдем в мою комнату, окей?

– Как бобаки?

– Ага.

– Окей. А мультики?

– Собаки мультики не смотрят, – мстительно заявила я, хотя это была оплошность с моей стороны, ведь только мультики могли дать мне небольшую передышку от этого кошмара. И какого черта я пытаюсь последовательно продолжать эту глупую игру в собаку? Вот до чего доводят дети! Тебя затягивает в этот омут безумия, где доводы разума и здравого смысла не работают, так что очень скоро ты замечаешь, что ведешь с ребенком совершенно бессмысленный и беспощадный спор о какой-то ерунде, ведь, ЧЕРТПОДЕРИ, ты обязана ДОКАЗАТЬ этому мелкому засранцу, что ты ПРАВА, и ты пойдешь на все, чтобы доказать свое превосходство хотя бы один раз за долгий день!

В какой-то книжке я однажды прочитала, что надо быть разборчивым в споре с ребенком и уступать ему, если вопрос не такой уж и принципиальный. Разве так уж важно, если ребенок настаивает, чтобы молоко наливали в синюю кружку, а сок – в красную? Какая разница, если они хотят идти на прогулку в разнопарой обуви? Да никакой, вообще все равно. Просто… иногда… так хочется, чтобы было по-твоему. Тебе просто хочется разочек победить в споре с ним, хотя бы один раз. Ведь ты всю дорогу только и слышишь «НЕТЬ! НЕ БУДУ! НЕ ХОЧУ!». А ведь ты подтираешь им попу и двадцать минут доказываешь, что надо надеть штанишки, а тебе заехали в лицо деревянным кубиком в ответ на просьбу не совать тебе в лифчик этот самый деревянный кубик, потому что тебе неприятно и больно. Иногда тебе важно хоть раз доказать свою правоту, просто чтобы почувствовать себя чуть-чуть лучше и чтобы было ясно, кто из вас здесь главный.

Я сдалась, конечно же, и включила телевизор. Все-таки Бог все видит, иначе как объяснить, что вечернюю сказку на этот раз читал Том Харди. На нем был жуткий свитер, но после такого утомительного дня Том Харди в любом виде был усладой для моих утомленных очей.

Перед сном Эдварда еще раз выкупала, как полагается, – вот в этом вся я, неугомонная в своем желании создать мягкую и успокаивающую атмосферу отхода ко сну, дала ему молоко не в бутылочке, от которой он наотрез отказался, а в стакане, как взрослому. Конечно же, молоко было пролито, ибо какая дура наливает молоко до краев в стакан ребенку (к счастью, опытная и заботливая Ханна предоставила множество смен одежды), так что после очередной помывки я уложила его, наконец, в его походную кроватку.

– Не-е-ет, – с негодованием Эдвард быстро вылез из кроватки. – Я бобачка. Не хочу в кловатку. Хочу спать как бобака. Где спят бобаки?

Знамо дело, собаки спят в моей кровати. Ну вот реально, не хочу я делить свою постель с раскинувшимся звездочкой, потным, егозящим дитятей. И так Джаджи занимает почти половину пространства, Барри там снизу жмется, и как он не сворачивается и не сжимается, все равно отжимает всю нижнюю половину кровати.

– На полу, – соврала я, надеясь, что это спугнет Эдварда.

– Я хочу на полу! – ни разу не испугался он. – Почему твои бобаки не ложатся спать?

– Для них еще рано ложиться.