– Да! Эдвалд очень холосая бобака!

– Окей. Хорошие собаки с места не сходят, пока им не разрешат. Я сейчас включу телевизор и скажу тебе «Место!», а ты как хорошая собака должен сидеть на месте и не двигаться. Ты меня понял? Будешь хорошей собакой?

– Да! Эдвалд холосая бобака! – фыркнул снисходительно Эдвард.

– Смотри, хорошие собаки не писают на пол в доме, – поспешно добавила я в собачью инструкцию, очевидно, только так с ним и можно договориться. – Так, я включаю телевизор, говорю «МЕСТО!». Ты с места не сходишь, если будешь послушно сидеть, тогда получишь угощение, когда я спущусь вниз, окей?

– Да! – гавкнул Эдвард. – Я холосая бобака, я любу печенье.

Усадила я его на МЕСТО перед теликом, врубила мультики, дала еще раз команду «МЕСТО! Хороший мальчик!» и помолилась про себя, чтобы это не впечаталось в его мозг как скрипт, который он потом будет годами прорабатывать на психотерапии или же отыгрывать в своих сексуальных девиациях. Помчалась со всех ног наверх, где быстро начала переодеваться. К моему изумлению, Эдвард так и не сдвинулся с того места, где я его оставила.

– Видишь? – сказал он. – Я холосая бобака. Дай печеньку!

– Очень хорошая собачка, – согласилась я и скормила ему печенье-косточку. И что же я раньше не додумалась так его дрессировать? Ведь я всегда считала, что дети подобны щенятам, в том смысле, что им нужны режим, регулярное питание, много движения, так они еще ломают и портят мебель, ссут по углам, но мне никогда не приходило в голову довести эту аналогию до абсолюта и воспитывать детей точно так же, как дрессируют собак. Если подумать, то именно так поступал Барон фон Трапп с ватагой своих детей из кинофильма «Звуки музыки», когда учил ходить их строевым маршем и выполнять команды по свистку. Интересно, не поздно ли приучать к свистку Питера и Джейн? Наверно, с Джейн это уже не прокатит, ей же уже восемнадцать. Вероятно, обучающее окно для нее уже закрылось навсегда.

Стоит мне на минуту подумать, что я раскусила секрет, как жить эту жизнь / как быть родителем / как правильно взрослеть, как тут же убеждаюсь в обратном. Эдварду, которому так понравилось играть в «холосую бобаку», видно, новизна и прелесть этой игры быстро приелась, и он решил, что быть «плохой бобакой» намного веселее. Перво-наперво он стал рыскать по саду, пока я задавала корм курочкам, и успел вырыть яму вместе с Джаджи, который всегда за любой кипиш, кроме голодовки, а Барри беспомощно наблюдал за их резвым рытьем и упрекающе подвывал. Я попыталась остановить эти подрывные работы, но Эдвард зарычал на меня и даже хотел укусить за лодыжку. За такое поведение собак обычно щелкают по носу мокрой тряпкой или скрученной в тугую трубку газетой, приговаривая «Плохой мальчик!», но если я стукну его сейчас по носу, то зайду со своей теорией о дрессировке детей как собак слишком далеко, почти так же, как если бы тыкала его носом в его же кучи.

Вместо этого пришлось подхватить замызганного, рычащего и вырывающегося ребятенка и тащить его в ванную для очередной, уже сбилась со счета какой за те девятнадцать часов, что он находится в моем доме, помывки. Определенно, этот визит Эдварда накрутит мне счета за электричество и воду – стирка, мойка и смывы унитаза идут нон-стоп.

До приезда Ханны и Чарли оставалось еще часа три, надо было занять чем-то мальчика до этого времени. Предложение пойти гулять были встречено Эдвардом с большим энтузиазмом. Но про игру в собаку он не забыл, а потому желал идти на прогулку только в качестве бобаки, то есть на четвереньках и на поводке. Да, с такой дрессурой этому мальчику светит успешная политическая карьера в кабинете министров в консервативном правительстве Тори.

Ребенок наотрез отказывался выходить на улицу без поводка (он раскопал среди собачьих принадлежностей коробку с коллекцией ошейников, которые покупались для Джаджи в разное время, но Джаджи со своим нравом гордого и благородного терьера находил их чересчур фривольными, а потому срывал их всякий раз, когда я пыталась надеть на него какой-нибудь подобающий сезону или случаю твидовый галстук-бабочку, однако Эдвард не обладал таким чувством стиля и вкуса, а потому нацепил на себя аж три ошейника сразу). Я пыталась придумать, чем же мне занять мальчика до приезда его любящих родителей, не сажать же его опять перед теликом, меня уже грызла совесть, что я отупляю ребенка.

На какое-то короткое мгновение я подумала, а не заняться ли с ним выпечкой, но тут же отбросила эту легкомысленную и опасную затею, вспомнив, во что превратилась моя кухня вчера, когда мы просто запекали тосты с сыром.

В прошлом году я избавилась от старых наборов пластилина, вот уж зло во плоти, но безумная мысль загуглить рецепт домашнего состава клейкой массы чуть не толкнула меня на очередное потенциально разрушительное занятие – я и забыла, насколько быстро эта масса застывает и цементируется во всех щелях и расселинах твоего дома, а также у тебя под ногтями.

Может, порисовать? Малыши способны рисовать на любой поверхности, но только не на бумаге. Но детских красок у меня не было, а были только те акриловые и масляные, что Джейн использовала для своих занятий живописью, и было бы расточительством давать их Эдварду для мазни.

Может быть, собрать пазл? Пазлы – это развивающее и веселое занятие, и что более важно, это тихое занятие без использования каких-либо жидких или сыпучих материалов. Конечно же, пазл – это самый лучший вариант для Эдварда.

– Эдвард, малыш, а хочешь мы с тобой соберем пазл? – спросила я.

– Неть, – отрезал малыш, – пазыл неть, пазыл скушна.

– Ты только посмотри, – продолжала я уговаривать и вытащила из-под кучи настольных игр коробку с пазлом, – тут же красивая собачка есть!

– Неть, скушна.