– А-А-А! – вопил Эдвард, глядя на маленький порез с ужасом, как будто ему отпилили руку. Нашла пластырь и наклеила на пальчик – он мне попенял, что пластырь плохой, без рисунков, пришлось компенсировать тем, что наклеила еще парочку цветных пластырей, но тут заверещала пожарная сигнализация.
– Ой-й-й, громка-а-а! – заныл Эдвард, пока я размахивала полотенцем в попытке рассеять дым.
Достала обуглившиеся куски хлеба из духовки и начала заново.
Наконец Эдвард и я соорудили пару вкусных сырных тостов. Эдвард не только натер сыр, но и присыпал готовые тосты сырной крошкой, нарезал тосты в виде динозавриков, формочка с которыми осталась еще от Питера.
– Смотри, как вкусно, Эдвард, – воодушевленно сказала я. – Тосты-динозавры. Давай, кушай!
– Неть, – заартачился Эдвард, – не будя! Не любти!
– Но ты же еще не пробовал, зайчик мой. Это же динозаврики! А ну-ка, давай кусай!
– Не. Лю. Бти. Хачу Бутебот. Не хачу динозяблик.
– Но ты же сам их делал, тебе же нравилось! – напомнила я. – Ты же сам говорил, пока мы их делали, что будешь кушать. Ты же говорил, что они ням-ням.
– Неть, не ням-ням. Не любти. Хачу бутебот.
– Послушай. А что, если ты попробуешь откусить кусочек и если тебе не понравится, то будем делать бутерброды? Как тебе такое, а? Один кусочек?
– Неть.
– Ну пожалуйста.
– Неть.
– Скушай кусочек, тогда сразу будем смотреть «Октонавтов».
– Неть.
– ОТКУСИ КУСОЧЕК! Я ЖЕ ЧАС С ТОБОЙ ПРОВОЗИЛАСЬ, ДЕЛАЛА ЭТИ ТОСТЫ! ТОСТЫ, МАТЬ ТВОЮ! За это время я могла бы полноценный обед приготовить, а я тут горячие бутерброды с тобой лепила!
Зря я, конечно, мать помянула, потому как Эдвард стал плакать, где мама, у него пальчик вава. Пришлось отвлекать его новыми цветными пластырями.
– Я тебе налеплю еще один пластырь, если ты хорошо покушаешь, договорились?
– Да.