Айк пристроился к рычагу, довольный, что можно заняться физической работой; в ушах еще звенело от адреналина. Вырубил такое угробище, усмехался он.

Вагонетка понеслась рысью. Никто ничего не говорил. Сидевшие на корме Грир и Арчи больше всматривались в уходящие назад рельсы, чем занимались рычагом. Айк чувствовал, что сможет качать и в одиночку, но не знал, как долго.

– Эй, вы двое, хватит пялиться. Качайте! Это еще не спуск, а подъем.

– Вон они! – заверещал Арчи. – О господи-боже, спаси-помоги!

Айк резко повернулся. Действительно, у подножия небольшого уступа что-то происходило, какие-то обгорелые на солнце тела и сверкание фольги, но это больше было похоже на детскую игру, чем на толпу фанатичных преследователей. Билли, приподнявшись на локте, посмотрел назад и согласился с этим мнением.

– Они его еще не нашли. Когда найдут, это будет развороченное осиное гнездо. Так что качайте как следует. Кстати, прекрасные джентльмены, хочу поблагодарить вас за спасение. Преподобный стал слегка давить на Кальмара, признаю. Этот сукин сын не знает ни физики, ни метеорологии, зато хорошо понимает давление.

Они катились уже довольно быстро, и Айк позволил себе расслабиться.

– Как тебя угораздило с ним связаться, Кальмар?

Билли слегка отодвинулся назад, подальше от драных палубных башмаков Арчи; подпираемый чемоданчиком, он даже смог повернуться чуть-чуть на бок. С редеющей шевелюрой и в больничной рубашке он напоминал возлежащего на носилках римлянина.

– Он сам пристал ко мне, Айзек, как магнит. В каком-то смысле я его доппельгангер, только с мозгами вместо мышц, вот он и решил залезть мне в голову. Я не переживал – я и сам могу залезть в голову кому угодно, нет? Лоб в лоб. Но тут выяснилось, что он не соблазняет, а насилует.

– Он примитивное чудовище, мистер Саллас, – сказал Арчи. – До сих пор не верится, что вы с ним так запросто справились. Ка-ФУМ!

– Вот что значит мой главный мон – он не Кальмар, очень надо ему копаться у этого долбогреба в голове. – Грир сиял от гордости за Айка. – Отвлекаешь, чтоб опустил щиток для яиц, а потом раз – бах! Ммм! Звиняйте, преподобный Гринер, сэр, гляньте-ка, у вас шнурок развязался. А потом ка-ФУМ! Бах и ка-ФУМ. Вот это герой.

Айк не смог удержать улыбку от такого дружеского пересказа. Он чувствовал себя так, словно победил в настоящем бою – не на шатком деревянном крыльце, а на ринге под юпитерами.

– Мне повезло, что Арчи предупредил насчет его глазищ.

– Трюк кобры с птичкой, – сказал Билли. – Зачаровывает. Я только один раз видел такие глаза. – Простертый на полу коротышка пустился в воспоминания. – Торчок-буддист из Боулдера. Семь месяцев жрал масло, а потом поджег сам себя. Не пришлось ничем обливаться.

– Гринер не сгорит, – сказал Арчи. – Он сделан из огнеупорной резины. Поэтому он так радуется своему огненному концу света – он не сгорит. Черт возьми, мистер Саллас, я все никак не могу поверить…

– Что еще за огонь и лед, из-за которого вы препирались, Кальмар?

– В этом камень преткновения. Стихи Фроста. «Огонь и лед». Я процитировал их во время нашего диалога. «Кто говорит, мир от огня погибнет, кто от льда – да да да да так так… Но если дважды гибель ждет наш мир земной – ну что ж, тогда для разрушенья лед хорош и тоже подойдет»[46]. Эй, братцы, кажется, мы уже достигли второй космической. Полегче на пистонах.

Все трое отпустили ручки, предоставив рычагу работать самому от движения дрезины. Развернувшись, Грир и Арчи устроились на полу ближе к носу. Грир сидел, скрестив ноги и держась за колени. Арчи Каллиган был достаточно приземист и ноги свесил наружу. Айк присел на корме на корточки, отдышаться. Рельсы резво устремлялись вперед, изгибаясь в кроваво-апельсиновом свете.

– Посмотрите на этот закат, мои храбрые соратники, – сказал Грир. – Мы едем прямо к нему, как герои старых вестернов. Славный выдался денек для Битых Псов.