Голова Рона лопалась от звуков, каждый легкий порыв ветра коробил слух свистящим шелестом. Рон чувствовал себя так, словно с него сняли кожу. Каждая клеточка пульсировала открытой раной, больно реагируя на малейшие колебания извне. Это влияние парка. Это парк разрывает душу и тело черной тайной случившегося. Прочь, прочь отсюда. Была эта ночь правдой или ложью Рону все-равно. Он устал, устал…он очень устал… Ему нужна передышка, он должен выйти из этой ситуации, чтобы вернуться в нее с другой стороны и, наконец, понять. Рон заставил себя встать и медленно побрел по улице. Обостренное восприятие раскалило воздух. Люди проплывали мимо дрожащими миражами. Рон весь ушел в движение, сосредоточившись на физических ощущениях. Шаг, другой, шаг, другой, один дом, другой дом, улица, поворот, люди, машины, люди, идут, едут…

Монотонная суета города принесла Рону некоторое успокоение, снизив порог болезненной восприимчивости. Звуки стали чуть тише, краски – чуть глуше. Рон почувствовал, что к нему возвращается способность наблюдать за происходящим, оценивать события. Он еще долго бесцельно бродил по городу, сворачивая с одной улицы на другую, пока не ощутил, как внутри возникло и стало увеличиваться желание пройти мимо полицейского участка. Это чувство не было азартом, скорее боязливым любопытством ребенка, толкающим его в темную комнату для собственного убеждения в ее безопасности. Он должен удостовериться в том, что не убил и таким образом тоже. Ответы прохожих подсказали нужное направление. Рон миновал несколько улиц и, обогнув угол указанного дома, остановился. Наискосок через дорогу предстала знакомая картина с рядом характерных автомобилей и людей в форме. Внутри что-то зашевелилось, распространяя предательскую слабость по телу. Ладошки повлажнели. На лбу выступила испарина. В глазах запрыгали черные с красными точки. Рон прислонился к стене дома и закрыл глаза. Сейчас, сейчас он перейдет дорогу, только немного успокоится…На плечо легла тяжелая рука. Рон открыл глаза. Лицо полицейского вплотную приблизилось к его глазам. От неожиданности Рон не успел испугаться.

– С вами все в порядке?

– Да…Все хорошо…

– Вам нужна помощь?

– Нет, нет…Мне уже лучше.

– Вы уверены?

– Да, да… Спасибо.

Полицейский еще раз внимательно вгляделся в лицо Рона и отошел к ожидавшему поодаль напарнику. Несколько минут они стояли на месте, переговариваясь и посматривая на Рона, наконец, пошли по улице, оглянувшись еще несколько раз.

Рон смотрел им вслед и чувствовал, как в жилах запульсировала кровь, наполняя тело жизнью и окончательно выводя из состояния оцепенелой созерцательности. Двусмысленность исчезла. Твердым шагом Рон перешел дорогу и подошел к полицейскому участку, остановившись в тени близких деревьев. Работа участка шла своим чередом. Входили и выходили люди. Подъезжали и уезжали машины. Кто-то с кем-то разговаривал, кого-то ждал, провожал, встречал. Из дверей вышла группа полицейских с собакой, села в машину. Загудев сиреной, автомобиль рванул с места. Пронзительный вой не ударил Рона по нервам, не заставил трепетать сердце, заныть душу. Окружающий мир вдруг перестал быть камерой для пыток, став местом для жизни.

Прощен… Он прощен!..Прощен!.. Двадцать семь лет искупления греха наказанием ради едва уловимого мгновения, озарившего светом прощения. Рон прощен, прощен! Тяжесть вины, столько лет гнетущая Рона и переросшая за эти годы из эмоционального в физическое ощущение, враз исчезла. Рон почувствовал непривычную легкость. Казалось, тело наполнилось воздухом, светом. Разум воспринимал новые посылы – не бояться, не прятаться, не скрываться, не отводить глаз, не быть угрозой себе, не нести смерть другим, быть свободным…жить свободным… Рон глубоко втянул в себя воздух и медленно протяжно его выдохнул. Теперь он никому не отдаст обретенную свободу, никому и никогда. Рон спокойным шагом прошел мимо полицейского участка, чуть поодаль развернулся и зашагал обратно, краем глаза наблюдая полное безразличие стражей порядка к своей персоне. На одной из безлюдных улочек он стянул с себя парик и выбросил в мусорный контейнер.

Теперь он знает, что должен делать и куда идти. Улица за улицей Рон уверенно приближался к набережной. Морской ветер гудел все напряженнее, следую суточному ходу. Рон наслаждался силой теплых струй, упруго обтекавших тело и сглаживающих последние шероховатости разворошенной души. Ветер наполнял Рона спокойствием. Сейчас будет парк, его никак не миновать, но мысль о возвращении к месту ночной драмы не вызвала в душе Рона никаких эмоций. Через несколько минут он равнодушно констатировал наличие справа от себя зеленой массы. Мимо парка Рон уверенно шагал к мосту, шагал свободным человеком, вольным по своему усмотрению распоряжаться своей жизнью. Он прощен, прощен! Он свободен, как этот ветер. Свободен от страха, свободен от греха! Рон поднимался по мосту все выше и выше. Через считанные минуты он окончательно разорвет связь с прошлым, чтобы остаться свободным навсегда! Рон остановился на самой высокой точке моста. В душе мешались странные ощущения. Рону не хотелось их осмысливать, он ими просто жил, сейчас, здесь, ни на земле, ни на небе, уже не в прошлом, еще не в будущем, в зыбком настоящем, дрожащем внизу поверхностной рябью глубоких вод. Открытым ртом Рон не дышал – пил густой от скорости воздух свободы. Рон свершил свою мечту. Он остановился в шаге от края сатанинской бездны. От счастья и ветра глаза Рона повлажнели. Ледяной панцирь, в который Рон заковал душу, чтобы защитить от страданий, пошел трещинами. Рон вплотную подошел к ограждению. Какая высота! Какая красота! Сколько простора, воздуха, света! Сколько неба, солнца, чистоты! Рон не вернется назад. Сейчас он разорвет последнюю связь с прошлым. Рон глубоко вдохнул, вытащил из кармана нож и медальон. Намотав цепочку на лезвие, он близко поднес его к глазам. В горячих лучах солнца лезвие сверкало холодным пламенем. Рон медленно, словно желая фотографически запечатлеть в памяти каждое мгновение этого действа, вытянул руку с зажатым в кулаке ножом, занес вверх, с силой сжал рукоять, ловя последний раз ощущение смертоносной силы холодного оружия…Пальцы разжались. Через несколько мгновений нож бесшумно вошел в воду. Низко плеснувшая вода разгладилась, растворив доверенную тайну. Теперь все. Пора на берег, в жизнь.

Спустя несколько часов Рон со вчерашним пакетом в руках вошел в постоялый дом, сразу ощутив на себе прилипший взгляд миссис Хард. К неожиданности рыжей истуканши Рон приветливо поздоровался и поинтересовался, не потеряла ли его миссис Хард. Конечно, потеряла. Миссис Хард была крайне обеспокоена долгим отсутствием Рона. Она заботится о каждом постояльце и вообще у дома Хардов хорошая репутация еще со времен Джона Харда, деда ее покойного супруга Джонатана Харда. В этом доме останавливался сам Том Льюис и Эммануэль Смит. Миссис Хард надеется, что мистеру Митчеллу знакомы имена этих выдающихся людей Америки. Конечно, Рон их знает, он патриот своей страны, как и миссис Хард. Да, в семье Хардов всегда правильно воспитывали детей. Конечно, когда Том Льюис и Эммануэль Смит жили в этом доме, они не были так знамениты, но именно из дома Хардов они начали свой выдающийся исторический путь, когда остановились здесь, приехав из провинции. Да, да, Рон полностью согласен с мыслью миссис Хард. У каждой большой реки, есть маленький исток. Вот и Рон найдет себе другую работу, которая не будет дороже здоровья. Миссис Хард совершенно согласна, что с работой, которая требует постоянно сверхурочного времени, надо без сожаления расставаться. Она с удовольствием подскажет Рону отличную газету с вакансиями. Это замечательно, Рон будет очень благодарен миссис Хард за помощь, а сейчас надо хорошо выспаться. Совершенно верно, миссис Хард полностью согласна с этой здравой мыслью и желает Рону как следует отдохнуть перед поиском нового места.

Провожаемый умильным взглядом миссис Хард, Рон поднялся на второй этаж, вошел в комнату и рухнул на кровать, едва до нее добравшись. Надо принять ванну и… Рон не успел додумать начатую мысль. Глубокий сон навалился на него сладкой тяжестью.