Книги
Окрик памяти. Книга третья
Волевым решением Мамонтов перечислил на реконструкцию завода деньги Ярославско-Архангельской железной дороги–100 тысяч рублей. Касса акционерного общества опустела, что вызвало бурю протестов со стороны акционеров. Юридически обоснованный предлог незаконной растраты послужил поводом судебного следствия. Финансовый крах стал неизбежен. Всего этого можно было бы избежать, прояви Витте понимание проблем Мамонтова. Скромная по масштабам государства ссуда дала бы Мамонтову выигрыш во времени. Большего и не требовалось. К сожалению, вся эта история совпала по времени с конкуренцией на государственные должности двух враждующих министров: Витте – финансов и Муравьева – юстиции. Почувствовав слабость своей позиции, Витте, не задумываясь ни минуты, предал Мамонтова. Воспрянули духом завистники, последовал арест совсем еще недавно процветающего коммерсанта, заключение его в Бутырскую тюрьму. Пешком под конвоем униженного Мамонтова вели через весь город ... То-то ликовали недруги!
Следователь наложил арест на домашнее имущество и особняк. В погашение долгов все, кроме имения в Абрамцеве да керамического завода в городе, продали с молотка. Злые языки свидетельствовали, что алчный карьерист Витте не преминул воспользоваться сложившимися обстоятельствами и приобрел за бесценок для родственников своей жены часть акций Мамонтова. В тюрьме Мамонтов находился полгода, затем по ходатайству верных друзей в феврале 1900 года его освободили под залог. Суд под бурные аплодисменты собравшихся в зале людей оправдал С.И. Мамонтова: в конце концов, не из личной, но государственной выгоды шел на риск предприимчивый купец, получив заказ от Правительства, его же и осудившего. В защиту обвиняемого всем запомнилось яркое выступление инженера-путейца и писателя Н.Г. Гарина-Михайловского. Но из зала суда вышел совсем другой человек. Обиднее всего было предательство тех, кто выстроил свое благополучие за счет былой поддержки Мамонтова. Как ни прискорбно говорить, но среди них были певец Шаляпин и художник Коровин ... Станиславский вспоминал: «Внутренняя рана и обида не давали ему покоя. Из самолюбия или по чувству правоты он хотел, во что бы то ни стало, вернуть прошлое, если не для себя, то для детей. Материального довольства он не вернул, но любовь и уважение к себе удесятерил».
Несколько оправившись от удара судьбы, С.И. Мамонтов попытался возобновить деловые связи прежних лет. Переговоры в Берлине и в России о новых проектах строительства железных дорог, в том числе в Туркестан, заканчиваются провалом. Мало иметь известное имя, но без денег оно ничего не стоит. Осталась лишь продукция керамического завода в Москве, изделия которого охотно раскупались. На всемирной выставке в Париже майоликовые камины Мамонтова в 1900 году получили золотую медаль. Она завершила инженерные достижения предпринимателя С.И. Мамонтова. Только однажды он получил радостное известие. В начале первой мировой войны достроили, наконец, железную дорогу до Мурманска, им заложенную. Родился северный морской порт России. Между тем, судьба в очередной раз подвергает моего героя страшным испытаниям. Умирает дочь, затем супруга и внук. Мамонтов катастрофически стареет, жестокий и безжалостный склероз убивает и главу семьи.
Сейчас, когда я набираю эти строки на своем компьютере, на дворе – начало октября 2001 года. Прошло 160 лет с тех пор, когда родился наш замечательный земляк Савва Иванович Мамонтов. Местные газеты сообщают о торжествах на родине в Ялуторовске, о приезде его потомков со всех концов России. Гости посетили музыкальную школу, а на постамент памятника С.И. Мамонтову, стоящего у входа в школу, возложили цветы. Музей памяти декабристов подготовил памятную экспозицию. Среди документов – ксерокопия выписки из метрической книги Вознесенской церкви о рождении и крещении Саввы. Абрамцевский музей привез фотовыставку со снимками семьи Мамонтовых, датированными началом минувшего века. Праздник завершился концертом. Так же было и десять лет назад, когда отмечалось 150-летие Саввы Ивановича. Гости совершили пешеходную прогулку по улице Первомайской, бывшей Большой Воскресенской, названную так по имени церкви Воскресения Господня, теперь утраченной. Посетили дом Мамонтовых, построенный, как и знаменитый дом декабриста М.И. Муравьева-Апостола, в конце XVIII или в начале XIX веков, и даже побывали в его погребе. Выложенный кирпичом, старинный подвал выглядел как образец аккуратнейшей кладки – лучшее подтверждение принадлежности дома к купеческой семье. Такую тщательную работу в наше время почти невозможно себе представить. Мне приходилось встречать такие погреба во многих старинных домах. Особенно запомнился один из них в бывшем имении сибирского помещика П.В. Иванова в селе Речное близ Падуна. Кирпичная стена в подвале отличалась почти шлифованной поверхностью без малейших следов швов.
Тогда же, в 1991 году – начало возрождения российского предпринимательства, юбилейные торжества прошли и в Москве. В театре оперетты был установлен первый в России бронзовый бюст С.И. Мамонтова, отлитый на Урале группой энтузиастов и корпорацией «Большой Урал». Поклонников Мамонтова в Москве, столь многим ему обязанной, как видим, не отыскалось ... Во всей России только уральцы да сибиряки нашли возможность увековечить память выдающегося предпринимателя. В свое время еще Станиславский призывал, чтобы памятники Мамонтову-промышленнику и меценату ставили и в Донецке, и в Мурманске, и в Москве на Театральной площади. Не прислушались ...
ЧЕРНАЯ РЕЧКА, ИЛИ КАК ПАМФИЛОВЫ ПРОСЛАВИЛИ ТЮМЕНЬ НА ВСЮ ЕВРОПУ
Накануне дня 415-летия Тюмени я получил от редакции одной из областных газет предложение подготовить материал, соответствующий торжественному событию. Долго обдумывал тему, прежде чем усадить себя за компьютер. Наконец, решил, что в истории любого города наибольший интерес вызывают не столько описания улиц, церквей, примечательных в историческом и архитектурном отношениях построек, сколько судьбы людей, активная деятельность которых способствовала процветанию города и расширению его известности не только в России, но и за ее пределами. Таких людей в истории города было немало, обо всех не напишешь. Вот почему я решил остановиться только на нескольких именах, памятных для меня еще и потому, что сравнительно недавно в Екатеринбурге и Санкт-Петербурге мне пришлось встретиться с потомками этих людей при весьма необычных, если не сказать больше – курьезных обстоятельствах. Но об этом – несколько позже.
Приходилось ли вам бывать на Черную Речку, расположенной в 40 километрах к югу от Тюмени? Селение знаменито тем, что оно связано с именем основателя сибирского маслоделия Алексея Федоровича Памфилова (1848–1909, илл. 233). О нем, его семье и родственных связях с другой фамилией – Вардропперов, не менее известной в Тюмени, пойдет наш рассказ. Мне приходилось посещать благодатное местечко Черную Речку не однажды, и каждый раз этот изумительный уголок природы в окрестностях областного центра вызывал необыкновенное чувство восхищения своими живописными холмами (цвет. илл. 234), прудом (цвет. илл. 235), сосновыми борами и березовыми рощами (цвет. илл. 236), панорамой припышминских далей.
Наверное, схожими чувствами руководствовался тот, кто еще в конце восемнадцатого века выбрал эти края для обживания, предпринимательской деятельности и отдыха. Такое же яркое впечатление от удивительного уголка природы сопровождало А.Ф. Памфилова с первого посещения Черной Речки и до конца его дней. Не обделенный даром художника, он многие годы создавал здесь свои акварели, которыми я иллюстрирую текст.
Сведения об истории Черной Речки я стал собирать с конца 1970-х годов. В областном архиве удалось обнаружить любопытный документ. В 1805 году в деревне Черной (так тогда называлась Черная Речка) губернским секретарем поручиком Сумароковым был выстроен винокуренный завод на 16 действующих медных кубов. Мягкая вода из речки способствовала высокому качеству вина. Не напрасно среди заказчиков этого продукта были купцы из Перми и даже из Саратова. Впрочем, упомянутый документ свидетельствует о существовании винокуренного производства в Черной Речке и в более ранние времена. Называется, например, 1788 год, когда большой пожар уничтожил постройки завода, имя крутой и со злобным характером помещицы Акулины Угрюмовой. В 1807 году Сумароков продал свое детище коллежскому советнику Константину Злобину. В последующее время завод принадлежал хозяевам, которые часто менялись. В этом списке владельцев упоминаются имена знаменитого ялуторовского купца Н.Ф. Мясникова, неких Попова и Пономарева. Пономарев в 1837 году переселил сюда 60 семей крепостных крестьян из Костромской и Пензенской губерний. После Пономарева имение перешло к купцу Бубнову, но вскоре продано на аукционе ирбитскому винокуренному заводчику М.Г. Виноградову. Затем владелицей имения стала шадринская первой гильдии купеческая жена П.М. Зекеева. Чехарда со сменой владельцев прекратилась с тех пор, когда в 1873 году землю с окрестными лесами приобрели в совместное владение тюменские купчихи родные сестры Елизавета и Александра Филимоновы.
Елизавета Максимовна Филимонова стала супругой купца первой гильдии Федора Памфиловича Памфилова (1824–1889) – дворянина, фабриканта и почетного гражданина из крупнейшего подмосковного старообрядческого и текстильного центра города Богородска (с 1930 года – Ногинска, известного с 1935 года любителям музыки по фабрике граммофонных пластинок). Фамилия «Памфилов» (через «м»!) происходит от греческого «Памфил»: «всеми любимый». Так что распространенное написание фамилии «Панфилов», через «н», не более чем искаженное первоначальное звучание имени, но не наоборот. В европейской России семья Памфиловых пользовалась широкой известностью. Так, в знаменитой энциклопедии Ефрона и Брокгауза упоминается московский священник Памфилов Иоанн Иоаннович (?– 1794), духовник Екатерины II. По личному указанию императрицы высокообразованный И.И. Памфилов, свободно владевший латинским, был введен в состав Синода. Академия наук избрала его своим членом и привлекла к составлению словаря русского языка. По некоторым данным И.И. Памфилову принадлежала усадьба с двухэтажным домом и церковью (1756) в Успенском в пригороде Богородска, частью сохранившаяся до нашего времени. Его наследник Ф.П. Памфилов основал в Успенском одну из богородских мануфактур. После кончины Федора Памфилова в Богородске (илл. 237, стр. 132) его сыновья создали в конце девятнадцатого столетия Богородско-Успенскую писчебумажную, бумаготкацкую и прядильную фабрику торгово-промышленного товарищества и дома братьев А., В., К. и С. Памфиловых. Наверное, неслучайно в окрестностях Ногинска возникла деревенька под названием Памфиловка.
По семейным преданиям Федор Памфилов в молодые годы оказался в Сибири по купеческим делам. В пути его ограбили, затрудненные финансовые, а, возможно, и другие, сугубо личные обстоятельства задержали путника в Тюмени. Несмотря на то, что в городе купец оказался случайно и ненадолго, он успел здесь присмотреть себе в жены сибирячку, надо полагать, достаточно пригожую и не без приданого, если уж в Подмосковье не смог найти себе достойную супругу. Так иди иначе, но он сошелся здесь с Елизаветой – купчихой первой гильдии, поправив, надо полагать, свои запущенные финансовые дела. По возвращении вместе с супругой на родину Федор Памфилов имел от этого брака несколько детей, среди них пятеро сыновей, в том числе старшего – Алексея, уроженца Богородска[3] (Успенки), (илл.238). При поддержке богатого отца Алексей Федорович Памфилов закончил Богородское фабрично-заводское училище, а затем, благодаря близости города от Москвы, получил солидное, вероятно, техническое столичное образование.
Первое посещение Тюмени А.Ф. Памфиловым (илл. 239), как можно предполагать – по совету родителей, состоялось в начале 1880-х годов. Будучи доверенным лицом своей матери, он участвовал в разделе совместного имущества, оставленного по завещанию его теткой тюменской купчихой первой гильдии А.М. Филимоновой. В Богородск А.Ф. Памфилов как заводчик по обстоятельствам, о которых можно только догадываться, больше не вернулся. По всей вероятности, хлопчатобумажное производство отца испытывало затруднения, вызванные далеко не равной конкуренцией с мощной текстильной Богородице-Глуховской и соседней Орехово-Зуевской мануфактурами семьи Морозовых. Отсутствие для капитала Памфиловых свободной «ниши» в сравнительно небольшом городишке и стало причиной частичной их перекачки в Сибирь, а, стало быть, переезда одного из наследников в Тюмень. Подобного рода предпринимательский ход, вызванный необходимостью сохранения и приумножения состояния за счет его приложений в других, менее обжитых краях, был весьма распространен в России во второй половине девятнадцатого века. Впрочем, как совладелец Богородице-Успенской фабрики, оставленной на попечение младших братьев, Алексей Памфилов постоянно черпал средства для развития своей Чернореченской фермы из прибылей семейной мануфактуры. Один из его братьев Николай Федорович (1852–1889) проживал в Тюмени, где и скончался в сравнительно молодом возрасте.
В соответствии с условиями раздела недвижимого имущества чернореченское имение в 1883–1886 годах было разделено на две части. Одна из них, с Ушаковской дачей и водяной мельницей на устье окрестной речки Балды, оставалась за дочерью А.М. Филимоновой и двоюродной сестрой А.Ф. Памфилова по матери Юлией Федоровной Левитовой (в девичестве – Филимоновой). Она стала женой бывшего студента Новороссийского университета, а позже – можайского купца второй гильдии И.С. Левитова. Вторая половина имения с усадьбой и постройками при ней отходила Е.М.Памфиловой, а по сути дела – ее сыну А.Ф. Памфилову (цвет. илл. 240). Кроме того, Алексей Федорович приобрел в Тюмени за рекой Тюменкой двухэтажный каменный дом с флигелем, садом и многочисленными службами. Он располагался по улице Никольской (Луначарского) в приходе Кресто-Воздвиженской церкви по соседству с усадьбой мещанина Кухтерина (илл.241). Этот дом до 1881 года принадлежал надворному советнику Н.О. Котовскому, а позже – тетке Памфилова. К нашему времени дом не сохранился. Он стоял рядом с двухэтажной гостиницей, на месте которой и памфиловского дома в начале десятых годов двадцатого века купцы Колокольниковы построили коммерческое училище, теперь – строительная академия. Насколько я могу судить из имеющихся у меня материалов, А.Ф. Памфилов и его семья с 1886 года и с некоторыми перерывами до октябрьского переворота целиком арендовали у Левитовой принадлежащую ей вторую половину имения (цвет. илл. 242). По договору аренды Памфилову были предоставлены такие широкие права, что по сути дела он стал полновластным хозяином всего имения.
Супругой Алексея Федоровича стала Анна Яковлевна Вардроппер (1861, Екатеринбург–1920, Тобольск, илл. 243), дочь известных в Тюмени английских подданных, предпринимателей и судовладельцев Джеймса (Якова) Романовича из шотландского города Абердин и Агнессы Вильгельмовны (Васильевны) Вардроппер, урожденной Кэркхоуп. Она родилась в городе Домбартон в Южной Шотландии, скончалась в Тюмени в 1915 году. Яков Вардроппер умер и похоронен в Тюмени в 1897 году. Интересно, что его родной город Абердин сейчас, когда пишутся эти строки, у телезрителей постоянно на слуху как морской порт и база подъема со дна Баренцева моря атомной подлодки «Курск». Знакомство А.Ф. Памфилова со своей будущей супругой состоялось в Екатеринбурге в одну из его поездок в этот город. Анна Памфилова оказалась на редкость деятельной и предприимчивой женщиной, энергичной настолько, что почетное звание первооткрывателя сибирского маслоделия она разделяет со своим супругом почти наравне. Сказалось, видимо, влияние шотландской крови, а также своих знаменитых предков – древних кельтов. О ее земляках говорят, что шотландец может внезапно сорваться с насиженного места и уехать на другой конец света по причине, которую объяснить он не может даже самому себе, и проявить там такую предприимчивость, о которой аборигены понятия не имеют, не смеют и мечтать...
Что представляла собой Черная Речка к 1886 году, когда туда впервые на правах хозяина приехал А.Ф. Памфилов? В имении – винокуренный завод, плотина, три мукомольные мельницы, несколько сараев, подвалов и амбаров, караульная изба, бондарная, кузница, стеклоделательная и гончарная фабрики. Все постройки деревянные и одноэтажные. Следовательно, основатель сибирского маслоделия свой доходный бизнес начал не с нуля. Другое дело, что из запущенных строений он в самое короткое время создал образцовое хозяйство из паровой маслобойни (илл. 244), сыроварни и маслодельни (илл. 245), полностью сменив профиль производства. Немаловажно удачное совпадение времени основания фермы и окончания строительства железной дороги Екатеринбург – Тюмень: со сбытом продукции проблем не было. На берегу пруда в саду А.Ф. Памфилов выстроил деревянный двухэтажный дом с обширной террасой (илл. 246). В ней летом размещались стол с неизменным семейным самоваром, венские стулья, мягкая, обитая бархатом мебель, плюшевый диван и рояль (цвет. илл. 247). От террасы к пруду и купальне с башенкой спускалась лестница. На другом берегу пруда стоял дом Левитовых, ставший гостевым приютом для многочисленных друзей и родственников Памфиловых, в том числе для семьи родителей Анны Яковлевны – Вардропперов. Породнившись, Памфиловы и Вардропперы многие годы жили очень дружно.
Рядом с господским домом в саду располагалась спортивная площадка (илл. 248), за ней в удалении – пасека. В саду, отдавая дань традициям паркового ландшафта, Памфилов соорудил каменный грот с беседкой наверху (цвет. илл. 249). Зимой для своих детей и местных крестьянских ребятишек устраивались ледяные горки (цвет, илл. 250) и катание на санях в масленицу (илл. 251). За отгороженным садом возвышалось солидное здание сыроварни, выстроенной в 1888 году (цвет. илл. 252). В моем архиве сохранился ее чертеж с автографом А.Ф. Памфилова, выполненный в июне 1906 года, с помещениями сыроварни, маслодельни, котельного, машинного, колодезного и холодильного отделений. Там же размещались лаборатория и кабинет-приемная управляющего.
В семье Памфиловых было девять детей. Все летнее и зимнее каникулярное время они проводили в Черной Речке. Яркие впечатления детства от пребывания в имении, любовь к замечательному уголку сибирской природы сохранились у них на всю жизнь. Родители дали им прекрасное образование: гимназия в Тюмени, немецкий пансион в Дерпте, английский – в Лондоне. Старшая дочь Елизавета уже в зрелом возрасте написала замечательные стихи, посвящённые жизни и настроениям обитателей имения. Первая публикация части этих стихов уже состоялась (книга вторая, страница 326). Чтобы не нарушать как логику повествования, так и впечатление о стихотворном опыте Елизаветы Памфиловой, я позволил себе некоторые повторения.
А вот их продолжение, написанное несколько позже:
К поэтическому творчеству можно относиться по-разному. Одни воспринимают стихи как удовольствие от образного языка и удачных сравнений, от метких слов и остроумных выражений. Другие ищут в них возможность получения определенного душевного настроения от стихотворения в целом (вспомните сонеты Шекспира). Третьи надеются найти при чтении стихотворений и первое, и второе. Ностальгией о невозвратном и счастливом былом до сердечной боли проникнута каждая из опубликованных здесь поэтических строк Е. Памфиловой.