Книги
Окрик памяти. Книга третья
– О, да! Стараюсь не пропустить все новые постановки. После спектакля прихожу домой в приподнятом настроении и помолодевшим. Благо: живу рядом, в переулке. Вам нравится премьера?
– Н-не очень... Не ощущаю звездности примадонны.
– Напрасно, напрасно! Возможно, она сегодня действительно держится несколько скованно, но актриса – великолепнейшая, а голос, голос! Вы часто бываете здесь?
– Впервые, я с Урала.
– Ну-у, тогда понятно. Я советую вам в перерыве внимательно осмотреть интерьер театра, он изумителен! Вы знаете, кто его строил? Савва Мамонтов! Знаток искусства, меценат, режиссер, сибиряк! Здесь когда-то размещался его частный театр русской оперы. Может, после знакомства с этим шедевром вы другими глазами будете смотреть на сцену.
Имя моего наставника забылось сразу же по окончании спектакля, а вот его возглас «сибиряк!» запомнился надолго. По возвращении домой появилось желание пополнить свои познания дополнительными сведениями. Открываю второе издание БСЭ, т. 26, с. 193. Читаю безымянную статью о крупнейшем деятеле русского искусства, театра и музыки Савве Ивановиче Мамонтове (1841–1918). О Сибири ни слова. И только из воспоминаний современников, в частности, знаменитого реформатора театра и режиссера К.С. Станиславского, узнаю правоту моего московского собеседника. Мамонтов действительно родился в Сибири, и не так уж далеко от Свердловска – в городе Ялуторовске, что под Тюменью. В Ялуторовске бывать не доводилось, и, как обычно бывает в подобных случаях, название города не закрепилось в памяти. Только через несколько лет, когда я стал жителем Тюмени, ознакомился с историей города и окрестных мест, Ялуторовск как селение, насыщенное стариной, предстал передо мною во всем своем великолепии. Место рождения Мамонтова в 1974 году стало официально признано в третьем издании БСЭ. Вероятно, тогда же на этот незаурядный факт обратили внимание работники ялуторовского музея декабристов. Крупной заслугой музея стало удачное завершение поисков дома Мамонтовых (илл. 228), сохранившегося до нашего времени.
Ялуторовск 1840-х годов выглядел компактным, хорошо спланированным селением, как принято говорить в наше время – городского типа, с прямоугольным расположением улиц. Достопримечательностью городка стали несколько культовых сооружений, самое заметное и старейшее из которых – Сретенский собор – существовал с 1777 года. Во второй половине XIX столетия, кстати, в соборе служил протоиереем отец И.Я. Словцова Яков Корнильевич. В советское время, как водится, собор взорвали, от него под слоем земли осталась лишь часть фундамента. Знаменит был Ялуторовск немногочисленной, но дружной колонией ссыльных декабристов. Она вносила заметную интеллектуальную струю в размеренный быт местных жителей. Говорят, европейская планировка улиц, почти как в Санкт-Петербурге, есть несомненная заслуга ссыльных дворян. Отец Саввы Мамонтова, по воспоминаниям родственников, был вхож в круг декабристов и очень этим гордился.
В Ялуторовске Савва жил до восьмилетнего возраста. Он родился в богатой семье звенигородского, а затем шадринского купца первой гильдии Ивана Федоровича Мамонтова – винного откупщика (1796–1869). Купеческие дела и торговые проблемы заставляли главу семьи постоянно находиться в отъездах. Как всякий любознательный мальчик, мечтающий посетить крупные соседние города, Савва не раз уговаривал отца взять его с собою в Курган или Тюмень. По сравнению с патриархальным Ялуторовском они казались малышу гигантскими. В Тюмени он впервые услышал гудок парохода, столь редкий для тех времен, шум заводских цехов и гул людских голосов на ярмарках. К концу 1840-х годов финансовое положение семьи упрочилось настолько, что стал возможен переезд поближе к родовым местам, сначала в Чистополь, потом в Псков и, наконец, в Москву. Единственная дорога в Европу опять-таки шла через Тюмень.
... Спустя много лет после описываемых событий детства С.И. Мамонтов приобрел в 1870 году подмосковное имение Абрамцево. С тех пор оно стало одним из культурных центров России. Здесь, благодаря умению С.И. Мамонтова находить молодые дарования, впервые заявили о себе художники В.М. Васнецов, В.А. Серов, М.А. Врубель, М.В. Нестеров, К.А. Коровин, В.Д. и Е.Д. Поленовы. В Абрамцеве находили приют многие знаменитости: И.Е. Репин, М.М. Антокольский, шведский живописец А. Цорн и мн.др. Цорн, в частности, при посещении России в 1896 году написал портрет Мамонтова (илл. 229). Эффектное освещение лица, своеобразное выражение мимики и жеста, жизнерадостность облика делает
работу Цорна одной из лучших в многочисленной портретной мамонтовской галерее. Мамонтов открыл России знаменитого Ф.И. Шаляпина. Он же основал в Москве частную русскую оперу, в которой впервые прозвучали произведения Римского-Корсакова и Мусоргского. Сам Савва Иванович не был обделен природой, он обладал актерским и певческим талантом, считался знатоком изобразительных искусств и драматургии, овладел ремеслом скульптора.
Все эти великолепные человеческие качества нашего земляка затмили другую, не менее достойную деятельность С.И. Мамонтова, к нашему времени почти забытую. Он был выдающимся инженером, крупным промышленником, строителем железных дорог и удачливым предпринимателем. Еще при жизни отца Савва Иванович пополнил свое образование в Петербурге в Горном институте и в Москве на юридическом факультете университета. Купеческие навыки приобрел в годичной поездке в Баку и по персидским городам Шахруд и Мешхед, куда его в возрасте 21 года отправил строгий Иван Федорович, чтобы отвлечь юношу от московских соблазнов. В Персии Савва Мамонтов научился бойко торговать так, как это умеют делать только мужчины Востока, овладел бухгалтерскими премудростями и неожиданно для себя проявил в торговых делах такую предпринимательскую хватку, что стал заметным и уважаемым человеком. Наместник шахиншаха удостоил его своим приемом.
По возвращении в Россию С.И. Мамонтов участвует в Нижегородской ярмарке. Мамонтов-старший убеждается в том, что четвертый из его сыновей вполне способен заменить отца в торговом бизнесе. Он посылает Савву в Италию с тем, чтобы приглядеться к европейским методам торговли. Более того, уверенность в деловых способностях сына послужила толчком к приобщению Саввы Ивановича к основному занятию, которым в эти годы был увлечен Мамонтов-старший: к железнодорожному строительству в сторону Ярославля.
Так под строгим присмотром отца предпринимательские заботы семьи постепенно переходили к потомственному купцу первой гильдии Савве Ивановичу. К началу собственного дела – торговли итальянским шелком, он располагал частью отцовского капитала, собственным двухэтажным домом на Садовой-Спасской и офисом на Ильинке. Но не это главное, что отличало капитал С.И. Мамонтова. После отца он стал держателем контрольного пакета акций строительной железнодорожной акционерной компании, становится председателем совета директоров, много времени проводит в поездках. Как опытный предприниматель, окружает себя знающими инженерами-путейцами и другими специалистами. К этому времени относится интересная запись Саввы Ивановича в своем дневнике. Он пишет: «Меня теперь особенно поразило то значение, которое я имею на Ярославской дороге, все трется об меня» (!).
Ответственность за результаты крупного дела, возможность единолично принимать рискованные решения, не считаясь с мнением большинства, заметно изменили характер Саввы Ивановича. В сфере бизнеса он становится человеком властным и мало терпимым к возражениям подчиненных. Был строг и серьезен, круг его общения ограничивается полезными и деловыми людьми, включая представителей высокой власти. Среди них министры путей сообщения адмирал К.Н. Посьет и граф С.Ю. Витте, позже – – министр финансов и председатель Кабинета министров (илл. 230. Судьба на многие годы свяжет личные и государственные интересы этих двух людей – Витте и Мамонтова. Поначалу они будут находиться в одной связке. Витте станет влиятельным покровителем всех предпринимательских начинаний Мамонтова, будет советоваться с ним, брать Мамонтова с собой в инспекционные поездки. В память об этом благоприятном для Мамонтова времени существует картина художника М.А. Врубеля, уроженца Омска. На ней изображен эпизод из совместной поездки Витте и Мамонтова по участкам строительства Северной железной дороги (цвет. илл. 231). Попутно можно вспомнить, что у знаменитого И. Репина в 1881 году родилась картина «Железнодорожный сторож», написанная не без влияния
С.И. Мамонтова и совместных поездок с ним по железным дорогам России. Благодаря патронажу высоких чиновников, Мамонтов получает выгодную концессию на строительство вокзалов и железной дороги в Донецк – российский центр добычи каменного угля, а также на сооружение тупиковой ветки от Ярославля до Костромы.
Честолюбивый и властный министр путей сообщения С.Ю. Витте, вдохновленный невероятным успехом строительства Великого сибирского железнодорожного пути, в 1892 году вознамерился повторить свой триумф на сооружении Северной железной дороги в сторону Архангельска, а затем еще дальше – к незамерзающему и с удобной морской бухтой Мурману. В те годы на месте будущего Мурманска и Полярного стоял крохотный поселок Александровск-на-Мурмане (илл. 232). Первоначальную оценку проекта Витте решил провести лично. Он организовал поездку по Двине на двух пароходах. Одним из экспертов комиссии стал С. Мамонтов. Путешествие оставило в душе Саввы Ивановича не только неизгладимый след, но и вдохновило его, прирожденного предпринимателя, на новое строительство. Хитрый Витте, заранее решивший отдать откуп на сооружение дороги С.И. Мамонтову, без труда добился своего. После посещения Архангельска, Мурома, портов Норвегии и Скандинавии Мамонтов, покоренный красотами и богатствами Севера и деловой хваткой самого министра, в уговорах не нуждался. Если б заранее знать еще и человеческие стороны характера Витте ... но об этом несколько позже. А пока Мамонтов увлечен перспективами нового и многообещающего дела, оживлению Севера, созданию «русской Норвегии». Да и как не увлечься, если капитал множится, а Правительство обещает щедрые субсидии. Прибыли от эксплуатации принадлежащих Мамонтову дорог и восточно-сибирских чугуноплавильных заводов позволяют начать строительные хлопоты не мешкая.
Не обошлось, разумеется, без ложек дегтя. В каждом новом деле всегда находятся сомневающиеся или скептически настроенные люди. Теми или иными способами они пытаются вставить палки в колеса. Вдвойне неприятно, если среди них оказываются твои акционеры. Еще при строительстве железной дороги на Донецк совет директоров акционерного общества возражал Мамонтову, считая инициативу авантюрной, несвоевременной, лишенной перспектив на прибыли. Впрочем, к возражениям подобного рода Мамонтов, председатель совета и держатель контрольного пакета акций, давно привык и не обращал на них особого внимания. Разве что для успокоения наиболее ретивых директоров вынужденно соглашался, например, с их отказом о выделении денег на приобретение картин своих подопечных художников для интерьеров вокзалов. А может, отказы несли немалую пользу, если эти картины приобретал сам Мамонтов и оставлял их, сохраняя на десятилетия, в залах имения в Абрамцеве?
Что тогда говорить о проекте мурманской дороги! Отдельные голоса скептиков переросли в дружное хоровое исполнение. «Какие и куда будут направляться грузы? Что будем возить: клюкву или морошку? Разве не виден заранее провал пассажирских перевозок? Кто в этом краю, забытом богом и людьми, будет обслуживать станции, полустанки и вокзалы? Вкладывать средства в столь авантюрную затею – преступление!» Все бы ничего, принимая во внимание решительный характер Мамонтова, но ряды противников и недоброжелателей множилось. Их последнее слово еще впереди. Но вот что удивительно. В годины тяжелейших испытаний, которые не раз переживала Россия, железнодорожные проекты С.И. Мамонтова неизменно выручали страну, и все они, включая и мурманскую магистраль, никогда не были убыточными. Более того, они несли тяжелое, но совершенно необходимое бремя стратегического назначения. Мамонтов умел смотреть далеко вперед, и в этом состоит главная заслуга сибиряка перед Отечеством.
Интересны оценки Мамонтова-предпринимателя его современниками. Уже упоминавшийся К.С. Станиславский (Алексеев), сам выходец из торгово-промышленной семьи, в молодости был близок к Мамонтову. Он испытал его могучее влияние в формировании своих взглядов на искусство, многое воспринял от мецената. Будущий теоретик русского театра дал в своих воспоминаниях яркую характеристику своего наставника. «Он был совсем иной, чем дома, на людях в качестве директора тогда еще Ярославской, а не Архангельской железной дороги. После второго звонка, окруженный инженерами, разными чинами службы, точно император со свитой, Савва Иванович шел по перрону. Властный, строгий, он выслушивал доклады, не глядя на говорившего, принимал прошения, читал их, передавал кому-то и шел дальше твердой походкой, как всегда красивый, значительный. Раскланиваясь направо и налево, то снисходительно, то строго, он искал кого-то глазами и говорил ему деловым тоном: «Садись ко мне, у меня есть дело». До отхода поезда Савва Иванович стоял у окна с тем же официальным лицом, отдавая последние распоряжения, дослушивая забытые доклады. Прощальные поклоны, подобострастные приветствия в ответ, и поезд трогался». А вот зарисовка А.М. Горького: «Талантлив был, во все стороны талантлив. Даже инженерную тужурку свою талантливо носил».
Управляя железнодорожной компанией, прямой, энергичный Мамонтов, работавший, как говорят, с засученными рукавами, быстрый в решениях и нетерпеливый, привыкший к неукоснительному и немедленному исполнению своих распоряжений, в какой-то момент времени на радость недругам потерял ощущение реальности. При всех достоинствах Мамонтова как руководителя акционерной компании ему не следовало забывать, что он не был единовластным хозяином предприятий и капитала. В предпринимательском деле азарт – чувство полезное, но до определенного предела. Мамонтов был не в меру азартен. Оценив размеры затрат на Северную дорогу до Мурмана, Савва Иванович понял, что акционерная компания осилить их не сможет. Он обратился к Витте с предложением купить у компании Донецкую дорогу за счет государственной казны. И вот здесь-то министр финансов показал себя с самой неприятной стороны. Заинтересованный в улучшении работы государственных предприятий, он предложил Мамонтову приобрести Невский механический завод в Санкт-Петербурге, а на полученные прибыли вести финансирование дороги. Казалось, предложение выгодное. Завод выпускал суда, в том числе – военные, паровозы и вагоны. Беда была в том, что техническое состояние завода, мягко говоря, было незавидное. Ошибка при покупке повлекла второй, роковой шаг.