– Кажется, да…

– Кого еще поминали?

– Господина Драчевского. Но этот, кажется, может запретить или позволить богадельни…

– Постойте, я должен записать!

– Ради бога, вон, возьмите бювар.

– Какой прелестный бювар! – похвалил Голицын. – Подарок поклонника?

– Нет, Надин Залесская подарила на Рождество, – вымученно улыбнулась Пашутина. – Да только сама им и пользуется, во время этих заседаний записи делает.

– Залесская?! Она, выходит, присутствует?

– Конечно, она же состоит в Обществе…

Голицын задумался: почерк, которым написаны инструкции Тухачевскому, был совершенно мужским. И полтора десятка грамматических ошибок… Русский человек, видно, писал. Человек, которому кажется, будто он знает английский язык. Может быть, Залесская попросила кого-то перебелить свои записи?..

– Кого еще, кроме Надежды Залесской, вы знаете в этой компании?

– Петра Ивановича, – не сразу призналась вдова. – Это первый муж Надин.

– Тот, кого она бросила ради господина Распутина? Ну и подруга у вас… И с Распутиным, кстати, не ужилась. Или она вам про эти подвиги не рассказала?.. Ну, ладно. Что собой представляет Петр Иванович Залесский?

– Это святой человек!

Вот тут Андрей чуть не свалился со стула. Ему казалось, что на весь Питер с избытком хватит одного «святого» – того, что с Кирочной улицы. Оказалось, и другой завелся. Но Раиса Пашутина, как уже заметил капитан, плохо разбиралась в людях. И ее комплимент, скорее всего, следовало понимать наоборот.

– В чем же заключается святость господина Залесского?

– Он все еще любит Надин. Невзирая ни на что!

– И ради нее вступил в Общество дружбы между Великобританией и Россией?

– Разумеется!

Спорить было невозможно.