— Не надо…, — горячо шепчет мать, — пожалуйста… выстрелишь и убьешь нас обоих…я люблю его…сын…слышишь? Я его люблю! Я простила, и ты прости!

Перевел взгляд с ее лица на лицо Сальваторе, и внутри что-то кольнуло, увидел, как черные глаза напротив полузакрылись, как от боли…всего на мгновение, всего на секунду. Но ее хватило, чтобы рука дрогнула, чтобы слегка опустилась в сомнении.

— Поклянись, что исчезнешь, поклянись, что оставишь нас в покое, что перестанешь ее преследовать и забудешь о нас, и я позволю тебе уйти!

Мама цеплялась за его руку, но он отталкивал ее. Это нужно прекратить. Нужно, чтобы все закончилось здесь и сейчас. Пусть пообещает отстать. Пусть даст им с мамой жить спокойно и катится ко всем чертям!

— Оставить? Нееет…как я могу ее оставить? Давай это сделаешь ты! Все закончишь прямо сейчас! У нее на глазах. Вереск, помнишь? Я обещал тебе, что так и будет…пистолет почти в твоих руках. Скажи ему — пусть стреляет!

— Нет! Чезаре! Не надо! Посмотри на меня! Не слушай его…он безумец!

— Но это никогда не закончится! Он же говорит, что никогда!

— Никогда, мальчик…поверь, никогда не закончится! Так что давай! Я ее не оставлю! Я ее достану из преисподней! Я буду преследовать ее до последнего вздоха! Только смерть…слышишь? Чезаре! Только смерть! СТРЕЛЯЙ!

Он сам не понял, как вскинул руку снова, прицелился и нажал на курок.

Она появилась перед ним не просто неожиданно, а как будто вынырнула из марева. Расплылась светлым силуэтом, перехватив дуло пистолета и направив в себя. И, раскинув руки, начала падать назад, широко распахнув глаза, в которых отразился он с дымящимся пистолетом в руке, ошалевший от дикого ужаса и непонимания, что происходит.

Его адский и ненормальный крик

— МАМААААААААА!

Слился с таким же сумасшедшим

— Верееееск! НЕТ! — такого страшного вопля Чезаре не слышал никогда в своей жизни. Он не знал, что люди могут вот так орать, как подстреленное животное. Так орать, что кажется, все внутри надорвалось.

Он подхватил ее раньше, чем Чезаре опустил пистолет. Подхватил обеими руками, не давая упасть на землю, и парню было слышно, как тот задыхается, как что-то шепчет и снова кричит это невыносимое «Вереск», как свидетельство того, что между ними было, как свидетельство того, что…именно он имеет на мать Чезаре все права, что именно он, и правда, есть его отец.

— Я…я бы не выстрелил в него…, — бормотал Чезаре, — я…в землю…я напугать я…МАМАААА…зачем? Зачем ты это сделала, мама?

А в голове ее голос:

«Не надо…, пожалуйста… выстрелишь и убьешь нас обоих…я люблю его…сын…слышишь? Я его люблю! Я простила, и ты прости!»

Она предпочла умереть…но не дать убить ЕГО. Это же так дико!

— Мамаааа, зачем?