— Запомни, сынок. В тот момент, когда у женщины появляется ребенок, больше никто и ничто не имеет значение. Она продаст, убьет, предаст любого ради своей кровиночки. Нет любви сильнее, чем любовь матери к ребенку, нет преданности фанатичней, нет более слепого обожания. У меня есть ТЫ. А все остальные просто часть моей жизни. Если их не станет, я выживу ради тебя… Если не станет тебя…их будет недостаточно, чтобы я смогла дышать этим воздухом без моего мальчика. Пообещай мне…пообещай, что всегда будешь со мной.

— Обещаю, мама. Я никогда от тебя не откажусь и никогда тебя не оставлю. У меня есть ТЫ. А все остальные просто часть моей жизни».

И никогда Чезаре не усомнился в ее словах и никогда не видел в ее глазах никого, кроме себя самого. А потом появился ОН…как дьявол просочился из темноты в их общее счастье и создал там Хаос. Да, Чезаре заметил, как мать на него смотрит. На Сальваторе ди Мартелли. Но не мог предположить, не мог даже подумать…и лишь потом понял каждое значение ее взгляда и понял, зачем ОН приехал… Сальва приехал уничтожить его мать. А значит, он прежде всего ВРАГ. Он человек, которого Чезаре должен уничтожить и освободить Юлию.

И сейчас он это сделает… Освободит. Хуже уже не будет, его и так посадят за убийство отца…ЛЖЕОТЦА! У них нет денег на адвокатов и на выкупы. Вот этот…он же все отобрал. А значит, можно отсидеть и за два убийства лишь бы мама была свободна…Ради нее он умрет, если понадобится. Уничтожит и разорвет каждого, кто слово о ней плохое скажет, и Паук номер один пожалеет о том, что посмел ее тронуть, о том, что посмел заставить ее плакать и унижаться, о том, что позволил себе ее оскорбить.

— Мой сын там один…они найдут способ достать его. Я больше ни о чем не прошу тебя…только о нем. Не смотри на меня…заклинаю, верни мне моего мальчика.

Как она льнула к нему, как хватала его за руки и подносила их к своему заплаканному лицу. Как унижалась перед этим… От одной мысли кровь в венах бурлила и закипала. Не стоит он унижений матери. Не стоит того, чтобы она вот так перед ним.

— Обернись! — Сальва ухмыльнулся и кивнул на Чезаре, который стоял в дверях и смотрел то на мать, то на Сальваторе. Он задыхался, как будто долго бежал. На его лице ссадина после падения с машины копов и вся одежда в пыли. Сколько отчаяния на лице матери, сколько боли, как опухли от слез ее глаза.

— Чезареее! — закричала мама и хотела броситься к нему, но он остановил ее жестом, доставая пистолет из-за пазухи кожаной куртки и направляя в сторону Сальвы.

— Я сбежал от этих идиотов и прихватил у одного из них оружие…сбежал, чтобы убить и тебя тоже, дядя или кто ты там такой, и освободить мою мать навсегда!

Сальваторе выпрямился и похлопал в ладоши. Как он умел все обратить в фарс, свести на нет, уронить в грязь, выставить человека ничтожеством.

— Какое прекрасное и, самое главное, благородное решение! Я горжусь тобой, сын!

— Не говори! Не называй меня сыном! У меня нет отца! Есть только мать! И я пришел, чтобы защитить ее честь и заставить тебя умолять ее о прощении, и может быть, тогда я сохраню тебе жизнь.

Сальваторе усмехнулся, сложил руки на груди и нагло посмотрел на Чезаре.

— Просить прощения у кого? У женщины, которая уже через месяц после моего исчезновения согласилась стать женой другого? У женщины, которая валялась в постели с моим братом?

— ЗАТКНИСЬ!

— Дай мне последнее слово, малыш. Я заслужил хотя бы его за пятнадцать лет молчания. Да и приговоренным всегда дают последнее слово. Ты же такой честный, такой справедливый.

— Говори свое последнее слово, но если оскорбишь мою мать, ты получишь пулю между глаз!

— Какая любовь…Даже в этом ты похож на меня.

Сделал шаг к Чезаре, а тот сильнее сжал рукоять пистолета.

— Лев мой, не надо. Опусти пистолет. Давай уйдем отсюда. Давай…пожалуйста.