Не жалела, но все равно вспоминала: чаще всего именно звук, песнь Земли и голос истинного архетипа.

Эрику.

Джека.

Перед тем, как Атрес улетел, Кейн спросила у него:

– Как думаете, она счастлива? Там, в схеме Земли.

Он ответил ей сразу, спокойно и взвешенно, как будто давно знал ответ, свыкся с ним и считал очевидным:

– Она на своем месте. Думаю, это намного важнее.

– А вы? – спросила Кейн. Почему-то ей было важно услышать ответ.

– А я на своем.

Он ей нравился – нравилась его сдержанность, его спокойствие и уверенность. Нравилось, что с ним было легко.

Они знали друг друга совсем недолго, и все же Атрес не был Кейн чужим.

– Что вы будете делать дальше, Алан?

Он равнодушно пожал плечами:

– Починю «Сильверну», продолжу летать. Может быть, женюсь, – потом он неожиданно замолчал и добавил, – если у меня будет дочь, я назову ее Эрикой.

Почему-то именно в тот момент Кейн почувствовала, что Атрес тоже оставил что-то у Узла Земли. Тоже вернулся другим.

– Вы сделаете какую-то женщину очень счастливой, – сказала она.

– Едва ли. Но я сделаю ее богатой.

Кейн не удержалась и рассмеялась, Атрес улыбнулся ей в ответ – едва заметно, одними уголками губ.

Она проводила его до трапа «Сильверны» – корабль отчаливал утром, было ясно, и вопреки всему пахло весной.

– Вы вернетесь в Университет? – спросил Атрес, застыв на краю причала, и настал черед Кейн пожимать плечами: