– Пожалуйста, проводите меня к ней.

Над садом висела облачная муть, укутывала его туманом, и темные ветки поглядывали сквозь него, как тени.

Как и в прошлый раз, Кейн куталась в шаль. Как и в прошлый раз, это не спасало.

Атрес шел рядом, молчал, и за это молчание Кейн была ему благодарна.

В воздухе пахло холодом и увяданием, и уже через несколько метров садовая дорожка между кустами роз терялась в молочной белизне.

Было легко представить, что там, за границей белого, ничего нет. Только бесконечный поток тумана – водопадом с края платформы.

Звук шагов казался приглушенным, тихим, и к каждому вдоху и выдоху примешивалась горечь.

Розовые кусты стояли абсолютно голые, будто скелеты самих себя, и Кейн думала о всякой ерунде: кто станет заботиться об этих розах сейчас, доживут ли они до весны – эти некрасивые, упрямые, сильные цветы.

– Это здесь, – Атрес свернул на боковую дорожку и повел Кейн к краю садовой площадки. Он шел уверенно и поддерживал Кейн под руку, словно боялся, что она может упасть.

Простая мраморная плита – белая и пронзительно новая – блестела от влаги и была почти полностью укрыта цветами – лилиями и орхидеями, розами и гвоздиками. Их яркие бутоны казались неуместными и пошлыми по контрасту со строгим серым садом вокруг.

«Линнел Райт. Любящая жена и любимая мать. Покойся с миром».

Строчки были глупыми и наивными, как и все надгробные надписи. И Кейн иррационально радовалась, что они хотя бы не были стихами.

Внизу были выбиты даты жизни и смерти.

Кейн присела рядом, протянула руку и коснулась плиты – камень был ледяным.

– Линнел Райт умерла накануне нашего отлета из Цитадели, – спокойно сказал Атрес. – Она не приходила в сознание.

– Вы знали? – спросила Кейн, и собственный голос показался ей чужим.

– Нет, – ответил Атрес. – Управляющий позвонил на следующий день, мы уже улетели. Он не успел вас предупредить.

Он не стал говорить очевидное: что, скорее всего, Ричард и не хотел предупреждать Кейн. Боялся, что тогда она разорвет контракт с Атресом, и «Трель» останется без помощи.

Ричард был прав – Кейн, такая, какой она была до того, что случилось под Грандвейв, разорвала бы контракт. Она осталась бы в Цитадели горевать, и, скорее всего, «Трель» все-таки выкупил бы Стерлинг.

– Вы жалеете? – спросил Атрес.