Качалов относился к рисункам Ливанова благосклонно. Даже вешал их на стене.

– Борис, ты мне даришь этот рисунок? Ну, спасибо. Пойдем купим рамку для него.

Или:

– Вот у меня свободная рамка. Нарисуй по размеру.

Когда должны были прийти гости, обе сестры выходили на звонок открывать дверь. Одна из них, узнав в пришедшем того, кто был нарисован, быстро, пока гость раздевался, шла в кабинет и снимала со стены рисунок, считая это оскорбительным.

Нина Николаевна обладала чувством юмора, поэтому Ливанов всегда мог заслужить ее прощение.

Овальный раздвижной стол был парадно накрыт для гостей. В ожидании их прихода Василий Иванович и Борис Николаевич решили закусить. Ливанов потянулся к блюду, стоящему в центре стола – и средняя доска обвалилась, потянув все на скатерти за собой – и все упало на лежавшую под столом собаку. Раздался страшный грохот, звон посуды, собака заскулила – одновременно раздался телефонный звонок и звонок в дверь.

Нина Николаевна, открыв дверь, сказала пришедшим гостям:

– Я вас слушаю, – и:

– Борис, вы передавили мне всю собаку!

Потом много раз она рассказывала об этом, смеясь.

Борис Ливанов и Василий Качалов. 1934 г. На обороте фотографии:

«Борису Ливанову – любимому моему, которого я, – в гроб сходя, благословил, – как помнишь, Пушкина – Державин. Василий Качалов. 14/1, 1934 г.»

Перед началом сезона полагается несколько репетиций. Это называется «возобновление». Нина Николаевна – режиссер спектакля «У врат царства» – покрикивала на артистов.

– Нина Николаевна, вы как деревенский громкоговоритель.

Все затаили дыхание.

– Ничего, переживем и это, – бросила Нина Николаевна.

Ливанов в тот вечер пришел к Качаловым. Она даже не вспомнила.

Уже в последние годы жизни Василий Иванович как-то зашел к нам на улицу Горького: