Слава пошатнулась… Магнетизирующий блеск имени померк: интерес и спрос шли явно на убыль. Расчеты не удавались.
Что осталось еще?
Дружба…
Но друзья отошли, друзья растерялись, замкнулись в молчании, отодвинулись в широкие стороны неведомых дум, заперлись каждый в себе, будто чего-то выжидают…
Даже Вяземский – этот верный, старый, испытанный друг – отдалился, вышел из круга былой близости и сам, изменив своим свободным убеждениям, теперь стал иным, похолодевшим, уклончивым, избегающим встреч.
Жуковский дышал придворным воздухом.
Соболевский скитался за границей.
Бесшабашный Нащокин покупал редкую, красного дерева, мебель, а потом пропивал все, не зная, куда девать свои стихийные силы.
Дельвига давно не стало, как не стало тех, кто томился в Сибири.
И теперь странным, пугающим отзвуком вспомнились те застольные речи, что звенели на свадебном пороге новой жизни.
Где эти люди и что с ними?
Опустошенным казался мир, выглядывающий из-за леса могильных крестов.
Что впереди?
Все сплелось в один гигантский узел. Все сплелось, звено к звену, в одну невыносимо тяжелую цепь полной закабаленности. Все выросло стеной против, поперек дороги.
Поэт чувствовал себя загнанным в безвыходный тупик. Затравленный грязными сплетнями, замученный ревностью, оскорбленный в понятиях о чести и достоинстве, задетый надменным высокомерием высшего света, преследуемый надзором Бенкендорфов, угнетенный материальным банкротством, Пушкин, заряженный, как скрытый вулкан, искал бурного выхода огненному извержению. Захотелось наконец богатырски высвободиться и поднять меч борьбы.
Час приближался…
Провидящий мудрец, знавший и прошедший суровый путь жизни, он превосходно понимал, сознавал, проницающе убедился, что против него началось мстительное наступление всего ненавистного общества придворных и сановных негодяев, что его прямой непосредственный враг – не барон Геккерен, а целая армия баронов.
В Дантесе поэт видел только жалкую игрушку – щеголя, обыкновенного офицера-ловеласа, болтуна и танцора, влюбленного в красивую чужую жену. Пушкин знал, что Жорж Дантес, будучи теперь усыновленным Геккереном, находится в цепких руках влиятельного барона и, поддержанный высшими кругами, играет роль героя-избранника, по существу своему пустого, ничтожного и безличного, но за спиной которого прятался опытный сводник – барон.
А Наташу поэт любил по-прежнему и считал ее безвольной и доверчивой жертвой затеянной интриги. По-прежнему он беспредельно верил ей и не обращал внимания на позорные слухи об измене жены.
Он был убежден, что никакой измены нет и быть не может: Наташа, как всегда, рассказывала мужу о своей легкой влюбленности, реальные границы которой были достаточно терпимы и простительны.