Глава пятая

Люди, планы и корабли. Французы и испанцы

«Капитан-лейтенант Луи Келленек, офицер военного флота Французской империи, вот-вот попадет на страницы учебников истории и этого повествования, однако сам пока еще не знает об этом. А не то первые слова, произнесенные им на рассвете 29 вандемьера XIV года, ли 21 октября 1805 года, были бы иными.

– Сукины дети».

Так начинается лучшее, на мой взгляд, художественное произведение, посвященное Трафальгарской битве. Роман испанского писателя Артуро Переса-Реверте «Мыс Трафальгар». Я не большой поклонник его творчества, но «Мыс Трафальгар» – великолепен. Соотечественник Переса-Реверте, знаменитый Бенито Перес Гальдос, тоже написал роман о Трафальгаре, однако представителю критического реализма явно не хватило воображения.

А Перес-Реверте… Он совершенно невероятным образом передал атмосферу. Сочетание героизма и отчаяния, самопожертвование и ощущение безнадежности… Люди Трафальгара. Начнем с проигравших.

Вице-адмирал Пьер-Шарль Вильнёв. Без всяких «де». 42 года. О Вильнёве уже много сказано, добавим еще мнение его противника, адмирала Коллингвуда: «Он хорошо воспитанный человек и, полагаю, хороший офицер; в его манерах нет и намека на обычную болтливость и хвастовство, которые мы (возможно, чересчур часто) приписываем французам».

Уважительно, по крайней мере. Вильнёв же своих противников не только уважал, но и хорошо понимал, в чем причина их превосходства на море. Он-то как раз прочитал брошюру первого морского министра Наполеона, Форфе, написанную в 1802 году. Того самого Форфе, который предложит идею «москитного флота».

«…Одна артиллерия не может решить вопрос превосходства на море. Забавно слушать иногда, как часто и долго рассуждают и спорят из-за того только, чтобы определить причину превосходства англичан!.. Четырех слов довольно, чтобы ее указать… У них корабли хорошо организованы, хорошо управляются, и артиллерия их хорошо действует… У вас же – совершенно противное!.. Когда у вас будет то же, что у них, вы в состоянии будете им противиться… вы даже побьете их».

Форфе обращался к новым «морским начальникам», и даже – к первому консулу, его предпочли не услышать. Вильнёв услышал – и не сделал ничего. Да, в частных разговорах адмирал не боялся называть вещи своими именами, но Наполеону возражать не смел. Как я уже говорил, революция почти сломала Вильнёва. Он остался человеком чести, но абсолютно не верящим. Ни в себя, ни в своих подопечных.

Наладить хорошие отношения с испанцами Вильнёв не сумел. Расхождения в вопросах стратегии здесь, по большому счету, существенной роли не играли. Они просто не очень-то доверяли друг другу.

Вообще-то самой сильной стороной Вильнёва был рассудок. Он всегда трезво оценивал свои возможности, а Наполеон называл это «трусостью». Гнев и безрассудство часто оказываются рядом. Вильнёв решил всем доказать, что он, по крайней мере, не трус.

Еще одна вещь, совсем не мелочь. Командиры Вильнёва знают, что он уже фактически смещен со своего поста. Как им воевать с таким главнокомандующим?

Заместитель Вильнёва, контр-адмирал Пьер Дюману-ар ле Пелли. 35 лет, человек с «именем». Он командовал одним из фрегатов, на которых Бонапарт и его ближайшие сподвижники возвращались из Египта во Францию в 1799-м. Поднялся не так быстро и высоко, как участвовавший в той же экспедиции Гантом, но карьеру, особенно с учетом возраста, сделал неплохую. Во время сражения Дюмануар сделает нечто, что, по мнению многих, покроет его имя позором. Хотя историки до сих пор спорят, струсил Дюмануар или проявил дальновидность? Посмотрим. Пока констатируем – неуверенностью накануне Трафальгара страдал не только Вильнёв.