Глава третья

Отложенный героизм адмирала Вильнёва

Приближенные не могли припомнить подобное. Он не просто впал в ярость, с ним случилось что-то вроде приступа. Он бросал шляпу, топал ногами и не кричал, а орал: «И это мой флот?! А мои адмиралы?! Да это же сборище трусов!!»

Неужели это действительно был лишь панический страх, как считал Наполеон? Тогда его можно понять. Декре писал, что: «Никакое чувство не было более чуждо его великой душе и не поражало его неприятнее других». Морской министр пытался объяснить действия своих подчиненных, а потом подумал – не посчитает ли император трусом и его? Решил просто выполнять приказания. Сам-то он в море не выходил, только депеши рассылал.

…Цезарь мог одновременно делать несколько дел, Наполеон – обдумывать сразу несколько идей. Точнее, начинал с одной, а потом у нее появлялись повороты, ответвления. Мыслям было тесно в его голове, гений! И, как всякий гений, он не понимал, что его иногда не понимали. То, что казалось Наполеону простым, на деле оказывалось невероятно сложным, а кого ему винить? Себя?

План высадки в Англии – ярчайший тому пример. Дерзкий, грандиозный, но обратите внимание на одну деталь. Сколько серьезных изменений произошло в нем в период с 1803-го по 1805-й? Суть вроде бы всегда остается. Пересекаем пролив, идем на Лондон! А перемещения флота? Адмирал Мэхэн, историк крайне дотошный, подробно описывает, как менялись планы Наполеона, как появлялись те самые «ответвления». Вы не то что понять – читать устанете. Но его несчастным адмиралам приходилось не читать, а делать.

Жюрьен де ла Гравьер – очень авторитетный французский специалист, тоже адмирал, как и Мэхэн. Знаете, какое слово он чаще всего употребляет при характеристике настроений Вильнёва в 1805-м? Уныние. Один адмирал не осуждает другого, он его понимает, и очень хорошо. Об «унынии Вильнёва» мы еще поговорим подробно, сейчас вернемся к планам Наполеона.

Мы знаем, чем все закончится. Великая армия сделает «великий разворот», дальше – Аустерлиц и «вечное солнце над Францией». Блистательно! Оттого и возникла идея про «отвлекающий маневр». Слишком уж хорошо получилось! Про «маневр» я уже говорил, теперь про другое.

Полагаю, что идея высадки в Англии не покидала Наполеона вплоть до последнего момента, что вовсе не означает, что он не обдумывал и «план Б». Когда он начал это делать? Скорее всего, в мае 1805-го, после того как король Англии отклонил его предложение о мире. Складывалась антифранцузская коалиция, и Наполеон просто не мог не составить «план Б».

Вот отрывок из письма императора министру иностранных дел Талейрану. Тот самый документ, на который очень любят ссылаться сторонники версии «отвлекающего маневра». Написано в самом конце августа.

«…Если мои адмиралы проявят колебания, будут плохо маневрировать и не выполнят мои планы, то все, что я могу сделать, – ждать зимы. И тогда попробовать пересечь пролив силами флотилии, что очень рискованно.

Однако положение вещей таково. Мне придется уделить внимание более срочному делу. Я могу отправить 200 000 человек в Германию и 25 000 человек в Неаполь. Я пойду на Вену… И я не вернусь в Париж до тех пор, пока цель не будет достигнута. Мне нужно выиграть две недели. Я хочу вторгнуться в самое сердце Германии, имея 300 000 солдат, и до того, пока кто-нибудь начнет догадываться».

И какой же вывод можно сделать? Простой и, заметим, очевидный. У Наполеона все еще есть две задачи. Вот почему он так разозлился на своих адмиралов, они ведь срывали его планы. Бедному Вильнёву досталось больше всех.