Лишь два раза в жизни Наполеон столь часто и с таким нетерпением задавал очень похожий вопрос. 18 июня 1815 года, в день Ватерлоо, он спрашивал – «Где Груши?», а в августе 1805-го – «Где Вильнёв?». Груши не пришел, Вильнёв не приплыл… Есть любители «альтернативной истории», они достаточно подробно обсуждают тему, что было бы, если…

У нас все будет без «если», хотя я не могу не признать, что попытаться выполнить распоряжение императора Вильнёв вполне мог бы. Он этого не сделал и привел Наполеона в исступленное состояние.

«Адмирал Вильнёв перешел все границы! Это немыслимо!.. Он – низкий плут, которого следует с позором уволить. У него нет ни планов, ни смелости, он думает лишь о том, как спасти свою шкуру!»

Верный друг Вильнёва Декре убедил императора хотя бы не выгонять адмирала с позором. Кроме того, Вильнёв в Кадисе уже возглавлял франко-испанскую эскадру. Как испанцы отреагируют на отстранение Вильнёва? И что должен делать флот, большое количество боевых кораблей?

Великая армия в сентябре уже движется к Германии. Прямой угрозы вторжения больше нет. Трафальгарское сражение произойдет только 21 октября. В чем же тогда его смысл? Почему Трафальгар сравнивают с Ватерлоо? Неужели все дело в том, что две знаменитейшие в мировой истории битвы, по большому счету, ничего не решали?

Не будем торопиться с выводами. Наш главный герой – Нельсон, появится Нельсон – поговорим подробно. Спойлер для начала размышлений. Ватерлоо, скорее, символ, а Трафальгар нечто более значимое.

Пока ситуация выглядит так. Мы-то уже знаем, что вторжения не будет, а англичане, в сентябре 1805-го, совсем в этом не уверены. Потому Питт и отправляет Нельсона в море в срочном порядке. Сейчас им точно известно, что в Кадисе находится огромный франко-испанский флот. Вполне достаточно для беспокойства. «Уныние Вильнёва»? Не слышали про такое.

…А Вильнёв в Кадисе узнал про то, что император намерен его сместить. Названо и имя преемника. Адмирал Россильи-Меро. По слухам, Россильи уже покинул Париж и отправился в Испанию. Вильнёв отправляет письмо Декре и по уклончивому ответу понимает – здесь как минимум что-то не так.

Еще один повод для уныния. Вильнёву было отчего унывать. Кто-то сказал об адмирале: «У него сердце льва, а голова – труса». Красиво, конечно, но насколько справедливо? Беда Вильнёва в том, что он слишком много думал. Размышлял, сопоставлял и – приходил в уныние.

Он прибывает в Кадис. Казалось бы, повод для радости есть. За счет испанцев его флот стал мощнее, а Вильнёв приходит в еще большее уныние.

Для начала нужно отремонтировать корабли, пополнить запасы. Всего, от боеприпасов до продовольствия. Неприятный сюрприз. Даже торговцы в порту требуют оплаты только звонкой монетой. Никаких векселей! У испанцев нет денег, причем уже давно. Главные поступления в казну шли из колоний, а война превратила этот источник дохода из полноводной реки в скудный ручеек. О чем говорить, если проблемы есть даже у королевской семьи.

Надо отдать должное фактическому правителю страны, князю Мануэлю Годою. Он совершает почти невозможное. Всего за полгода практически из небытия возвращает на флот 30 линейных кораблей! Однако снаряжены они плохо, а с офицерами и матросами настоящая беда.

Вильнёв, как мы уже знаем, был весьма невысокого мнения о своих подчиненных, а испанцы приводили его просто в ужас. У них имелись неплохие адмиралы, о них мы еще поговорим, но общий уровень подготовки, здесь Вильнёв абсолютно прав, откровенно слабый.

Особую тревогу у адмирала вызывала необходимость взаимодействий. Приведем лишь один пример. Система сигнализации. Нужно ли объяснять, какое огромное значение она имеет, когда в морском бою участвует большое количество кораблей? Новую, современную систему сигналов испанцы начали разрабатывать только в 1804 году! Ввести ее полностью еще не успели, а в результате осенью 1805-го испанцы использовали целых три системы сигналов.

У Вильнёва, может, и «голова труса», но работала она неплохо. Он полагал, что лучше вообще воевать без испанцев, и хотел даже при наличии подходящей погоды выйти из Кадиса только со своими кораблями и добраться до Тулона. Этого император ему не позволил. Наполеон всегда умел считать. Арифметика простая, с испанцами флот гораздо больше, а значит – перед ним можно ставить и большие задачи.

Вильнёв… Он узнает, что его «сменщик», Россильи, уже в Испании. Он чувствует, как нарастает недовольство его матросов. Они недоедают, им кажется, что «испанцы плохо их принимают». Уныние, уныние… Наполеон о нем не забыл. Вильнёв, все еще главнокомандующий, получает депешу от Декре, от 14 сентября:

«Приняв решение о проведении крупной отвлекающей операции, путем отправки в Средиземное море наших морских сил совместно с флотом Его Католического Величества, император желает, чтобы вы предприняли следующее. По получении данного сообщения воспользуйтесь первой же возможностью выйти из Кадиса и направиться в Средиземное море, всем объединенным флотом».

Было и еще одно письмо, скорее – мотивационное. Про то, что в случае встречи с противником его нужно немедленно атаковать, что «…следует употребить все средства, чтобы оживить и возбудить мужество наших моряков».

Наполеон частенько поступал не очень красиво. В разговорах с Декре он как только не обзывал Вильнёва. Утверждал, что он и фрегатом-то командовать недостоин. А тут вдруг какие-то странные слова в самом конце вышеупомянутого письма: «…Считаю своим долгом сообщить вам, что, несмотря на все прежние упреки, Его Величество ожидает лишь первого блистательного дела, которое доказало бы ему ваше мужество, чтобы изъявить вам свое благоволение…»

Зачем это? Решение о смене Вильнёва уже принято, отношение Наполеона к адмиралу могло изменить разве что чудо, чего добивался император? Полагаю, он и сам толком не знал. У императора теперь другие важные дела, а что там на море… Вдруг какое-то чудо и впрямь случится? Тогда зимой можно будет и вернуться к идее десанта. В голове у Наполеона всегда много разных идей. Что он советует Вильнёву? Нечто очень простое. Проявите, наконец, мужество, адмирал.