Разнообразные издательские предприятия, к которым имели отношение Белинский и Некрасов, всегда учитывали положение Белинского. Речь идет и о возможности донести мысли Белинского до широкой аудитории, и о финансовых выгодах критика.
В письме к В. П. Боткину от 3 апреля 1843 г. Белинский сообщал: «По обыкновению я весь
Отметим:
В письме к Боткину от 17 апреля Белинский выражал надежду:
«Добрый Некрасов взялся хлопотать достать мне денег или у книгопродавца на подряд работы, или взаймы на вексель»
Обсуждая намерение издать собственный альманах, Белинский в письме к жене от 11 июня 1846 г. выражает надежду, что
Речь идет об альманахе «Левиафан», который также собирался при участии Некрасова:
«Некрасов <…> стал уговаривать Белинского, долго его уламывал, наконец уломал. <…> Некрасов взял на себя все хлопоты по изданию и переговоры о кредите. <…> Некрасов предлагал, что будет кредитоваться на свое имя в типографии и за бумагу, так он уверен, что убытка не будет. Белинский верил, как он выражался, в “спекулятивную жилку Некрасова” и заметно приободрился, когда получил известие из Москвы, что <…> приятели <…> дадут ему статьи. Некрасов подбивал Белинского издать книгу как можно объемистее и придумал уже название “Альманах Левиафан” <…> Некрасов высчитал, сколько за всеми расходами может остаться барыша», и Белинский уверовал в возможность материальной выгоды: „Да я буду Крез!..”»
Известно, что материалы альманаха были переданы Белинским в портфель редакции «Современника», что Некрасову было поставлено в укор. Известно также, что за материалы, доставшиеся Белинскому бесплатно, критик получил от редакции журнала плату – 1859 руб. 20 коп. (XIII-2: 173).
Сохранилось свидетельство А. Я. Панаевой об участии Белинского в «Петербургском сборнике» Некрасова:
«Некрасов задумал издать “Петербургский сборник”. Им уже были куплены статьи у некоторых литераторов. Белинский принял горячее участие в этом издании, упросил Панаева написать что-нибудь для сборника… <…> Белинский находил, что тем литераторам, которые имеют средства, не следует брать денег с Некрасова. Он проповедовал, что обязанность каждого писателя помочь нуждающемуся собрату выкарабкаться из затруднительного положения, дать ему средства свободно вздохнуть и работать – что ему по душе. <…> Герцен, Панаев, Одоевский и даже Соллогуб отдали свои статьи без денег. Кронеберг и другие литераторы сами очень нуждались, им Некрасов заплатил»
Сохранилось и свидетельство Некрасова:
«В 45 году издал я “Петербургский сборник” <…> Сборник дал мне чистых 2000 рублей. Я был тогда молод, деньги отдал Белинскому на поездку в Малороссию со Щепкиным. Здоровье Белинского было сильно расстроено» (XIII-2: 48–49).
Последний год жизни Белинского, тяжелое состояние здоровья его самого, жены и детей, материальные обстоятельства и расчеты с редакцией журнала (XIII-2: 173–174; Летопись I: 257–262, 524–525) широко освещены в литературе[341].
Таким образом, в оценке Белинского играют заметную роль межличностные отношения с Некрасовым – «учителя» и «ученика», а также отношения внутри «кружка Белинского». Младший и «ученик» выступал как единоличный организатор или один из ведущих участников в предприятиях, давших возможность для реализации творческих замыслов Белинского. В петербургском кружке Белинского литературная деятельность Некрасова во многом определялась практической пользой, которую эта деятельность приносила Белинскому.
Было бы слишком прямолинейно рассматривать ситуацию как откровенный расчет Белинского и использование Некрасова в своих целях: позицию самого Некрасова обеспечивали и его литературное чутье, и его личная финансовая трезвость. Однако развитие его литературного дарования для Белинского и ближайших друзей, по всей видимости, было второстепенным по отношению к деятельности Некрасова – издателя и редактора, обеспечивающего «трибуну» критику. Творческие опыты Некрасова в глазах окружения Белинского, по-видимому, затенялись его «аферами». При этом, понимая высокую цену имени и личного авторитета Белинского, друзья критика (авторы «его» альманаха) явно не умели вполне оценить роль издателя[342] – того посредника, без которого связь между автором и публикой как культурной прослойкой в 1847 г. уже эфемерна: литература вышла далеко за пределы кружковой и салонной. Литературный работник, умеющий сделать произнесенное слово печатным, для Белинского и его друзей – «аферист», даже если это печатное слово служит просвещению, а финансовую выгоду несомненно получит Белинский.
Отметим кстати, что Белинский в статьях 1845 и 1846 гг., отвечая «Северной пчеле», защищает права Некрасова – издателя и редактора. Но его взгляд на специфику труда издателя и редактора упрощен и уплощен: для этого достаточно практической хватки и энергии.
Так, в статье «“Северная пчела” – защитница правды и чистоты русского языка» Белинский пишет:
«В 234 ее нумере снова является грозная статья на эту книгу. Статья начинается изъявлением удивления, что г. Некрасов мог быть редактором этой книги. А почему же бы он не мог быть ее редактором, как и всякий другой? – спросите вы. “Пчела” отвечает вам на это, что “быть
Отбор и расположение статей и предпечатная подготовка выглядят в суждении Белинского чем-то если не примитивным, то малозначительным.