Затворник

Верба резво бежала по дороге, и Настя сосредоточилась на собственных мыслях. Найти разумное объяснение для исчезновения Кощея можно, если использовать теорию волшебных превращений, но магистру паранормальных наук требовалось более пространное определение. Не хватало дополнительной информации, которая бы смогла придать чёткие очертания произошедшему. Предчувствие, что Кощей ожил, придавало Анастасии дополнительный стимул в раскрытии этой тайны, ибо все предыдущие выводы становились ошибочными, а дипломная работа, стало быть, построена на ложных фактах. Этого Настя позволить себе не могла. Девиз её семьи: «Честь превыше благ» – вынуждал докопаться до истины, которую мог открыть старик-писарь по прозвищу Тень. По правде говоря, вся эта мышиная возня с омутянским царствованием Ивана не стоила потраченного времени, но обретение тайных знаний было весомым аргументом для продолжения начатого расследования. Настя перешла с рыси на галоп, пытаясь разогнать назойливые мысли, одолевавшие её уже третий день утомительного пути на восток.

Первая стрела пронзила шею охранника навылет. Он, даже не успев вскрикнуть, отпустил поводья и рухнул на дорогу, пытаясь в предсмертной судороге выдернуть смертельное жало. Вторая стрела пробила грудь другого охранника, и он уронил голову на шею лошади, продолжавшей свой бег. Настя почувствовала неладное и обернулась, но тут Верба поднялась на дыбы, закрывая её от смертельного выстрела. Стрела впилась Вербе в грудь возле левой ноги и пробила лёгкое. Анастасия почувствовала, что лошадь заваливается на бок и спрыгнула как раз тогда, когда Верба, хрипя, упала в придорожную ложбину. Из-за ближайших кустов выбежали трое вооружённых мужчин, направляясь к месту падения всадницы. Один из подбегавших заметил маленькую пичугу, которая вспорхнула и уселась на ольховый куст чуть поодаль, но не придал этому никакого значения. Окружив умирающую лошадь, нападавшие в изумлении стали оглядываться по сторонам, но тщетно: ни рядом, ни вокруг, никого кроме них и агонизирующей Вербы не было.

– Э, а где-девка-то? – изумлённо воскликнул человек, вооружённый луком.

– Слышь, Курьян, тут без нечистой силы не обошлось, – констатировал другой, обращаясь к человеку, вооружённому луком.

– Может, она под лошадью? – неуверенно спросил третий.

– Ну-ка, подвиньте конягу в сторону, – приказал Курьян.

Бандиты заткнули тесаки за пояс и стали толкать Вербу в спину. Верба открыла глаза и покосилась на толкавших её мужиков, как бы укоряя, что не дают ей спокойно умереть, а затем, собрав последние силы, резко повернулась, заставив бандитов отпрыгнуть, и попыталась встать на ноги. Ей удалось подняться только на три, но левая передняя дрожала от резкой боли и не разгибалась. Раскатистое ржание огласило округу, и Верба, отскочив в сторону, упала на землю, лягнув в падении зазевавшегося бандита.

– Вот же тварь какая! – рыкнул отпрыгнувший в последний момент бандит, пока его побитый подельник корчился от удара копыта. Потом он выхватил тесак и резанул им по шее кобылы.

Кровь брызнула во все стороны, окропив траву и одежду убийцы. Верба вздрогнула и закрыла глаза.

– Ну что, Аксён, где девка? – спросил Курьян у бандита, отиравшего кровь с тесака.

– Не иначе как в кобылу вселилась, – ответил Аксён, разводя руками.

– Фока, ты как, пришёл в себя или тебе костоправа прислать? – повернулся Курьян к потиравшему бок бандиту.