Дело мастера боится

Прасол, царский кузнец, оказался маленьким жилистым мужчиной средних лет с длинными кучерявыми волосами, связанными в хвост на затылке чёрной лентой. Он играючи орудовал молотом, словно извлекая мелодию из железной заготовки, лежащей на наковальне. Иван немного постоял, наблюдая за ловкими движениями кузнеца, и сказал, придав голосу размеренную басовитость:

– Куёшь ты складно, но у меня срочное дело. Ты бы отдохнул несколько дней, а я пока поработаю в кузне.

– Демьян просил тебе помочь. Думаю, что пара лишних рук не помешает, – ответил Прасол, не отрываясь от наковальни.

– Ладно, будь здесь, только освободи мне место у горна, – сказал Иван и, достав из-за пазухи кулёк с солью, положил его на стол вместе с металлическим древком.

– Чего ковать надумал? – спросил Прасол, наблюдая за Ванькиными приготовлениями.

– Оружие себе сковать хочу, чтобы сила во мне была великая.

– Зачем царю меч, охранников пугать? Главное оружие царя – его голова. Она и от врагов защитит и добрых людей приветит, а без царя в голове, хоть с мечом, хоть с толмачом, хороших дел не наделаешь и врагов не устрашишь.

– Думаю, ты прав, но это не только к царям относится. Я же не родился на троне, меня жизнь уму-разуму учила, да и кузнечному делу заодно, – сказал Иван, засунув древко в пламя горна.

Металлический стержень упорно не хотел разогреваться до нужной температуры, хотя Ванька извёл почти весь кулёк соли. Постоянно возникала окалина, мешающая равномерному нагреву. Глядя на бесплотные потуги Ивана, Прасол подошёл и обмакнул палец в рассыпанную соль, облизнул, поморщился и сплюнул:

– Эта соль для бараньего жаркого подойдёт, а для металла нужна бура. У меня есть немного в старых запасах, но боюсь её не хватит.

– Бура? Странно, мне сказали, что солью надо, – опешил Иван.

– Про соль тебе повар твой насоветовал? Он бы ещё хреном натереть для крепости предложил. Говорю же – бурой надо, но солить пищу ей не следует, а то дрищ замучает. А за бурой пошли гонца в горы, там её много пораскидано.

– Если у тебя есть немного буры, может продашь мне?

– Первый раз слышу, чтобы царь деньги предлагал. Обычно даром отбирают и хорошо, если по рёбрам не настучат, – удивился кузнец. – Ну раз такая спешка, то я, конечно, помогу, но гонца в горы всё-таки зашли.

– Мне ещё посоветовали кинжал закалить в молоке с мёдом, ты как на это смотришь?

Прасол смеялся пару минут, вытирая набежавшую слезу, а когда успокоился спросил:

– Мы чего, красную девицу ковать будем или кинжал?

– Кинжал, – молвил виновато Иван. – Буры отсыпь, а то работа встала.

Два дня Иван ковал клинок. Всё это время он думал о Варваре, вспоминая её глаза, руки, голос. Были моменты, когда хотелось всё бросить, вскочить на Дрозда и полететь к возлюбленной, упасть к её ногам и умолять уехать с ним далеко-далеко на край Омутени, где нет людей и разбойников, а только леса бескрайние и звери дикие. С каждым ударом молота отвердевала не только сталь клинка, но и уверенность в том, что счастье не в благах сытной жратвы и мягкой постели, а в желании быть самим собой, быть свободным и независимым, как птица в поле, как рыба в реке.