– Я знаю где взять! В кощеевой гробнице на стене висят шпалеры. Так вот, их древки сделаны из похожей стали. Я тогда это про себя отметил, а потом из головы выскочило, – пояснил Иван.

– Странно, что древко из стали, я такого не слышал, – удивился Демьян. – Может ты ошибся в темноте?

– Давай сходим туда сейчас и поглядим, – предложил Иван.

Ванька в одиночку в гробницу пойти опасался. У него возникало чувство, что кто-то за ним подглядывает, и мерзкие мурашки ползли по спине к затылку, мешая сосредоточиться. Но в сопровождении бравого вояки Демьяна мурашки тихонечко копошились в области пупка, не претендуя на расселение в волосяных покровах головы. Спустившись в склеп, Иван осмотрелся. Убедившись, что в гробу по-прежнему пусто, он направился к стене с гобеленами. Осветив стену факелом, Ванька снова рассмотрел шпалеры, а потом штанги, которые выполняли незамысловатую функцию держателей тряпичных изделий с рисунками, вытканными неизвестно кем и непонятно для чего. Древки оказались стальными и отливали знакомой синевой редкого металла. Удовлетворённо причмокнув, Иван снял шпалеру с изображением змея и скатал её в рулон.

– Одной мне хватит, – сказал Ваня Демьяну, пристально вглядывающемуся в замысловатый символ центрального штандарта.

– Ты знаешь, что это? – спросил Демьян.

– Нет. Может, Настя узнает? – ответил Иван, направляясь к выходу.

– Надеюсь, что пары дней тебе хватит. Кузнецу скажу, чтоб помог. Вдвоём сподручней будет, – добавил Демьян вслед уходящему Ваньке.

Гобелен со змеем Иван повесил напротив кровати в спальне; он долго разглядывал картину, пытаясь представить живого дракона, извергающего пламя. В какой-то момент Ваньке показалось, что Горыныч стал оживать, а его опаловые глаза блеснули кровавым огнём. Мотнув головой, Иван сбросил наваждение и перевёл взгляд на стальное древко, лежащее на прикроватной тумбочке. Синева холодного металла окрасилась горячими красными сполохами, словно разогретая в горниле печи. «Ну и чудеса!» – подумал Ваня. За спиной послышался шорох, а в спальне стало сильно пахнуть горелой древесиной. Дребезжащий низкий голос, будто цепь, скользящая меж валов, произнёс:

– Не по себе взялся сук рубить, человечишка.

Иван обернулся и оказался нос к носу со змеем, который с явным любопытством осматривал и обнюхивал его, как бы оценивая вкусовые качества будущего блюда.

– Ты не представился. Звать тебя как? – спросил Иван, оттягивая время и пытаясь унять мерзкую дрожь под левой коленкой.

Змей, не ожидавший такого оборота, немного отпрянул, но ответил на вызов:

– Зови меня Горынычем, чего уж там. А ты кто будешь?

– Я царь Иван Первый!

– Ну, значит, последним будешь, – с безразличием произнёс змей.

– Последним царём или последним Иваном, я не понял?

– Ты мне пасть не заговаривай. Я тебя сначала прожарю до средней готовности, а потом медленно разжую, чтоб не подавиться.

– За что мне такая напасть, тебе жрать что ли нечего?

– Ты вор! Ты украл мой образ и повесил в своей комнатушке. Такое не прощают даже своему дедушке, а ты мне вообще никто.