Я был в аэропорту в Индии, не помню в каком. Бангалор? Это было как минимум пять лет назад, а может, и больше. Было очень влажно, и я отчаянно нуждался в дýше. Как только доставят чемодан, я возьму такси, которое привезет меня в какой-то там забронированный компанией пятизвездочный отель с кондиционером. Моей путеводной звездой было холодное пиво из мини-бара.
Чемоданы не появлялись на карусели целую вечность, и я уже обошел весь зал прибытия, чтобы размять ноги. Часть зоны выдачи багажа была открыта, чтобы ожидающие родственники могли увидеть своих близких. Семьи махали руками, прыгали от волнения и посылали воздушные поцелуи. Это сильно отличалось от раздвижных дверей в Хитроу. Я вглядывался в нетерпеливые лица встречающих: дети, влюбленные, бабушки и дедушки – и вот там, прямо посреди всего этого, стоял Дхан. Он говорил по телефону, смотря в пол и переминаясь с ноги на ногу. Всё тот же нетерпеливый Дхан. В этот момент он поднял глаза, и мы встретились взглядом. Он смотрел на меня две секунды, а затем нырнул в толпу.
Я вскочил, забыв про чемодан, и побежал к выходу. Меня остановили таможенники. Конечно же. Пытаешься пробежать через зеленый коридор? Идиот! В конце концов меня отпустили; я забрал свою сумку после еще одной проверки и отправился на поиски такси, ругая себя за допущенные ошибки. Первая – расизм: ты видишь индийца, который немного похож на человека, которого ты когда-то знал, и предполагаешь, что это твой мертвый друг. Вторая – додумывание: ты видишь узнавание в глазах парня, которое наверняка было больше похоже на «Почему этот странный тип так пялится?». Третья – воображение: ты думаешь, что можешь пробежать по аэропорту, как Джеймс Бонд, и вернуть своего приятеля из мертвых.
Здесь и сейчас, где-то в Озёрном крае, ритм поезда убаюкивал меня, и к тому времени, как я проснулся к завтраку, я совсем забыл о двойнике Дхана.
Гаэль, сегодня
Сырные сны – худшие на свете. Весь этот хлеб, жир и картошка провалились в желудок и застряли там, как цемент, а кирш, якобы способствующий пищеварению, только опьянил меня. Пролежав без сна до трех часов утра, будто морской слизняк, начиненный сыром, я встала, чтобы пойти и приготовить себе мятный чай. Всё было тихо, и я включила лампочку на плите, чтобы обеспечить себе минимум освещения. Сморщив нос от стойкого запаха чеснока и сыра, я открыла окно, пока закипала вода. Чай я пила за кухонным столом.
Переедание и чрезмерное употребление алкоголя были не единственной причиной моего бодрствования. В глубине сознания что-то не давало мне покоя.
У моего мозга есть некоторые проблемы. Если что-то не сходится, оно будет раздражать меня до тех пор, пока я не уделю этому вопросу всё свое внимание. Еще одна проблема заключается в том, что у меня исключительная память на детали. Всё это хорошие качества для журналиста, как вы справедливо могли бы подумать. За исключением того, что детали, которые я помню, – это, к примеру, как будет «носовой платок» на итальянском или настоящее имя Джорджа Майкла: фаццолетти и Георгиос Кириакос Панайоту – на случай, если вам интересно.
Другие вещи, которые я помню, – это обрывки разговора, которые обычно вообще ни к чему не относятся. Разговор, который сейчас крутился у меня в голове, состоялся в чешском полицейском участке через два дня после исчезновения Дхана. Я закрыла глаза и попыталась вспомнить эту сцену.
Маленькая бледно-зеленая комната, четыре стула и люминесцентный свет над головой. Напротив меня неулыбчивый полицейский в штатском. Рядом со мной – усталый с виду молодой парень в кожаной куртке, которому выпала неблагодарная работа быть нашим переводчиком. Так много вопросов. И именно ко мне они не проявляли ни малейшего интереса. Мы прошлись по таймингу, обсудили освещение, подтвердили порядок того, кто когда прыгнул, и я повторила всё то, что рассказала им в первый раз. Затем полицейский спросил меня, как долго Ловиса и Михаэл были парой. Что я думаю по поводу того, насколько серьезными были их отношения? Я сказала, что они познакомились еще в первом семестре, а значит, встречались больше двух лет, и да, их отношения были крепкими, как скала. Полицейский пожал плечами и сказал что-то переводчику, который покачал головой в знак согласия. Полицейский снова обратился ко мне.
– Детектив говорит, что вы можете идти, и спасибо вам за уделенное время, – сказал мне переводчик.
Полицейский поднялся на ноги и протянул мне руку. Я пожала ее, и он вышел из комнаты. Переводчик устало улыбнулся.
– Что он вам только что сказал? – спросила я.
– Что вы можете идти, – ответил он, потягиваясь своими длинными руками в направлении потолка.
– Нет, как раз перед этим. Он спросил меня об отношениях, а потом сказал вам что-то, что вы не перевели. Я просто хотела узнать, что это было.
– Ах, это. Да пустяки. Он сказал, что надеется, что вы правы, потому что беда не приходит одна. Ваш друг Михаэл потерял много денег на инвестициях из-за мошенников, а теперь он потерял еще и друга в результате несчастного случая на озере. Позаботьтесь о нем хорошенько.
Он пожал мне руку и вышел за дверь, оставив ее открытой, поэтому в комнату сразу хлынули запахи кофе, сигаретного дыма и грязной одежды. Я осушила свой пластиковый стаканчик с водой и вышла, отправившись на поиски друзей. Инвестиционное мошенничество и друг в озере. Две эти вещи должны быть связаны.
А Ловиса? Я фыркнула от смеха. Ловиса. Мадонна из Тампере. Она посвятила всю свою жизнь другим и способна на грязную игру не больше, чем уховертка. Ее блестящая репутация студентки-суперзвезды была запятнана после обмана Дхана, но никто не убивает из-за жульничества с переводами на французский. Если только предательство не сопровождалось обиранием ее же бойфренда…