Сначала привиделось Ярилову темное душное помещение; белоголовый мальчишка на грязной соломе и злой то ли перс, то ли сарацин с палкой в руке:

– Как тебя зовут?

– Антоном.

На мальчишку обрушились удары:

– Выродок, сын змеи и шайтана, да разорвутся твои кишки! Повторяй: «Меня зовут Аскар, я – будущий мамлюк, раб султана Египта». Ну? Кто ты?

– Я – Антон, сын русского князя…

Снова засвистела палка в руках злющего; Ярилов вздрогнул, очнулся. Равномерно шагала кобыла, поскрипывало седло.

Вновь забылся.

Теперь снилось Дмитрию, как разливаются золотые струи волос по обнажённым плечам, как разрумянившаяся княгиня просит:

– Не смотри так. У меня от твоего взгляда всё внутри кипит.

А потом – как идут по лугу его мальчишки: Роман ведёт Антошку за руку, отмахивается прутом от назойливых слепней и что-то поясняет брату, а тот кивает, соглашаясь. Но вдруг упала чёрная тень: Ромка задрал голову, увидел, испугался. Прошептал:

– Птицы…

А потом закричал голосом нукера:

– Птицы! Гляди, Иджим-бек!

Дмитрий очнулся. В небе метались тысячи ворон, пронзительно крича, будто искали разом потерянных птенцов; это было похоже на чёрную метель, если только бывает чёрный снег. И если случается метель летом…

Потом разом повернули на юг – и исчезли.

– Из столицы улетают. Прощаются с городом. Знают, что обречён.

Дмитрий прикрикнул:

– Ты бахадир или баба базарная? Если струсил – так завернись в саван и ложись помирать. Только не забудь прежде снять кольчугу, отдать саадак и меч. В Биляре полно двенадцатилетних мальчишек, мечтающих встать на его стены, да оружия на всех не хватает.

– Прости, сардар, – склонил голову нукер, – жутко стало. Ни в одном бою такого не было со мной, ты же знаешь.