Глава 38

Джой и Джордж

6 февраля 1983 года

Я смотрю на таблетки в руке. Они потихоньку плавятся от жары, хотя еще только утро, и окрашивают мою ладонь в голубой цвет.

Все будет хорошо.

Встряхиваю таблетки; голубое пятно расползается шире. На лбу, руках, под рубашкой проступают капельки пота.

Момент настал. Сегодня. Правосудие и месть.

Стою у отцовской двери. Я неизменно оставляю ее открытой, чтобы слышать стоны отца, его просьбы о помощи. Именно так и скажу полиции. Если спросят. Даже если не спросят, обязательно вставлю: «Я постоянно держу дверь открытой, чтобы слышать его стоны и просьбы о помощи». «И плевать на них» добавлять, пожалуй, не стану.

Где, черт возьми, Рут? Она всегда здесь. Не потому, что заперта в своем кресле. О нет. Я знаю о ней правду.

От дверного проема видно разбросанную по полу одежду. И оранжевый холм на кровати – тело отца под одеялами. Оно не шевелится.

Поспешно ставлю на пол стакан, тот падает. Ярко-желтый напиток разливается по ковру, пятно потом не вывести. Пять шагов – и я у кровати. Простыня натянута до самого подбородка. Отец словно молится. Глаза закрыты, размышляет о Рае. Или об Аде. Неизменно с заглавной буквы.

Вытягиваю руку, касаюсь отцовского лба.

Он – другого слова не подберешь – смертельно холодный.

Все действительно кончилось. Больше никакой «Пассионы», никаких голубых пилюль, никаких угрей.

Сжимаю тающие таблетки в испачканной ладони. «Я несла ему лекарства, детектив».

Поднимаю пустой стакан, упавший минуту назад, тру ногой пролившуюся жидкость. «Я увидела, что отец не дышит, и уронила стакан с «Пассионой». Вот здесь. Это любимый напиток отца. То есть, был его любимый напиток».