Глава 37

Джой и Рут

День подарков[17], 26 декабря 1960 года

Недалеко от дома стояла старая подставка под большую емкость. Емкости давно не было, но шершавые сваи держались в земле твердо. Натянутая вокруг столбов проволочная сетка делила пространство между ними на два отсека; в семье Джой их называли камерами. В первой камере едва хватало места на то, чтобы раскинуть в стороны руки. Во второй, более просторной, прежние хозяева держали волнистых попугайчиков. Радостных птичек, которые щебечут, насвистывают и маленькими быстрыми радугами порхают вокруг. Откуда Джой знала про попугайчиков? Она сама не понимала. Может, просто выдумала?

Семья Джой держала тут четырех хорьков.

Чтобы попасть к ним, следовало открыть проволочную калитку в первую камеру, закрыть калитку за собой и только затем открыть следующую и войти во вторую камеру. Если не закрыть первую калитку перед открытием второй, хорьки могли прошмыгнуть мимо ног и удрать. Все об этом знали. Все обязательно закрывали первую калитку, прежде чем открыть вторую.

Джой ненавидела хорьков, и ей совсем не нравилось, как они на нее смотрят. У них были хищные крысиные морды, спутанная пестрая шерсть, похожая на рвоту, а изо рта торчали четыре загнутых острых клыка. Клыки, способные убивать.

Примерно раз в неделю Марк с отцом надевали резиновые сапоги, чтобы уберечь ноги от хорьковых укусов, заходили в клетку, где с криками и воплями гонялись за шипящими царапающимися зверьками и кое-как засовывали их в мешок. Отловив всех четырех, топали на бычий выгон. Отец нес крепко завязанный извивающийся мешок, а Марк – пустой.

Через пару часов они возвращались уже с двумя извивающимися мешками. Брат рассказывал, что на выгоне хорьков выпускали по очереди, каждого у кроличьей норы. Хорек чуял запах кролика, влетал в одну дыру, кролики вылетали из другой, а отец или Марк их ловили – каким образом, Джой понятия не имела. Затем как-то ловили хорьков. В представлении Джой обо всем этом процессе имелись большие пробелы, но она радовалась тому, что ей не надо сопровождать отца и брата.

Кроликов сажали в маленькую клетку в сарае, где они питались объедками с кухни, пока не попадали в жаркое. Джой не знала, как и от чего кролики умирали. Возможно, от хорьковых укусов. Возможно, от горя.

Жаркое из кроликов было дешевым и сытным, а мясо – не таким жестким и противным, как у угрей.

На второй день Рождества, в День подарков, Джой чистила картофель, когда Марк принес в кухню ведро с двумя мертвыми кроликами. Поставил его на пол и сказал маме:

– Папа велел мне вымыть трактор, а Джой – покормить хорьков.

Мама кивнула. Джой замутило.

Пока мама занималась кроликами – отрубала головы и лапы, сдирала шкуру, потрошила, Джой чистила и резала картошку, лук, морковь и отправляла их в кастрюлю, к жиру. В животе извивались и шипели угри.

– Все, иди, – распорядилась мама, добавляя к овощам кусочки кролика.

Джой не хотела смотреть в ведро, но это было неизбежно. Кожа, мех, две головы, кишки и прочие непонятные внутренности. Кусочки, кусочки. Окровавленные белые мордочки. Белые лики, кровавые лики… Кро-лики… Джой знала: они – вредители, поедают овощи и портят пастбища. Библия учит, что у кур, кроликов и угрей нет души, поэтому не важно, как они умирают и кто их ест.