— Ты соблазняла, — напомнил он с улыбкой.

— Не очень-то у меня получалось, — посмеиваясь, ответила она.

— У тебя здорово получалось, — возразил он. — Я вёлся, как сопливый девственник.

— Не похоже…

— Тебе не нужно было видеть, что ухищрения достигают цели. Нам нельзя было переходить черту, мне нельзя, — он сделал сознательный акцент на «мне», снимая мнимую вину с Ярины. Однажды она пожалеет о том, что случилось. Он согласен нести груз ответственность за всё, что происходит здесь и сейчас, накануне, произойдёт впоследствии.

— Почему? — Ярина нахмурилась, попыталась отодвинуться, не удалось, Герман держал крепко.

— Потому что, Нина права. — Он сделал почти театральную паузу. — Права. Люди считают, что ради любви можно пойти на любую крайность, но это не так. За любовь действительно не должно быть стыдно.

— Мне не стыдно! Пусть что угодно говорят, мне не станет стыдно. Нормальные люди понимают, что мы не родственники, а ненормальных слушать нет смысла.

— Отважная девочка, — улыбнулся Герман. Глупый, отважный мышонок. — Тебе обязательно нужно думать о своей жизни, в первую очередь о своих интересах. В мире мало порядочных людей, нужно это понимать.

— И ты?

— И я, — усмехнулся Герман.

Что он мог ответить? Порядочный человек не станет пользоваться влюблённостью студентки-первокурсницы, потерянной девчонки, с двенадцати лет страдающей от недостатка любви, заблудившейся в собственных чувствах, как в трёх соснах.

Порядочный человек не психанул бы, обнаружив, что состояние наследницы надёжно спрятано в трастовом фонде, которым, как оказалось, он же самолично и управлял. Как говорится, без него его женили. Глубокий спрятал всё, что возможно, в первую очередь недвижимость дочери, схоронил от нечистых рук, глаз, алчных желаний нечистоплотных уродов, в том числе и от Маркова.

По здравому размышлению, Дмитрий был прав, у него не было причин доверять приёмышу, государству — тем более. Герман имел сомнительное удовольствие наблюдать, как чиновничья братия пускала слюни на то, во что не смогла бы запустить лапу. Впрочем, не смогла бы? Жизненный опыт говорил — народная мудрость «Закон, что дышло», как никогда справедлива.

— Неправда, — буркнула Ярина.

Герман в ответ посмотрел в её глаза, утонул в синем-синем, невозможном, внеземном. Очертил пальцем контур губ напротив, надавил, вынуждая приоткрыть рот, нагнулся близко, чувствуя ртом горячее, отрывистое дыхание.

— Поцелую тебя, — не то спросил, не то утвердил он.

Слегка прикусил нижнюю губу, быстро провёл языком, отпустил и тут же скользнул внутрь, приглашая к поцелую. Стоило трудов останавливать себя, помнить — рядом совсем неопытная девушка, которая может испугаться агрессивного напора. То, что было вчера — осталось вчера, под сенью странной ночи, стечения обстоятельств, сейчас, в свете дня, ему нужно твёрдое понимание Ярины, что происходит, её осмысленное согласие. Устроиться между доверчиво разведённых ног, скользить губами по сладким губам, наслаждаться ответом. Ответом!

А пошёл весь мир к чёрту!