Глава 12

Тогда казалось, что взяв попечительство над Яриной, они одним махом решают все проблемы. Моральные, этические, юридические, финансовые — любые! Блажен, кто верует…

Первое, с чем пришлось столкнуться лоб в лоб — журналистская братия, толпившаяся у крыльца детского дома утром, когда Нина с Германом приехали за подопечной. Лариса Ивановна охотно давала интервью, в приватных беседах рассказывала о нуждах воспитанников, намекала на благотворительную помощь. Заодно вещала о виновнице событий — четырнадцатилетней бывшей воспитаннице, характеризуя её «исключительно с положительной стороны».

Герман бросил взгляд на бледную Нину, скрипнул зубами, направил юриста — напомнить распинающейся Шапокляк о правах ребёнка, семейном кодексе, служебных обязанностях, и двух дуболомов — максимально вежливо оттащить журналюг от выхода. Ситуация за гранью человеческого понимания, усугублять состояние Нины, пугать девочку, выставлять на потеху публики трагедию семьи не хотелось.

Казалось, всё вышло, как нельзя лучше. Лариса Ивановна притихла, сообразив, что ещё немного и Марков спустит цепных псов на неё лично, оставит без работы и репутации. Шмыгнула в свой кабинет, где вежливо, без препон выдала документы, позвала подопечную, пожелала удачи, сердечно попрощалась.

Ярина не произнесла ни слова, поглядывала исподлобья на Нину, изучала, словно примерялась или сравнивала… Впрочем, конечно, сравнивала. С собственной матерью. В четырнадцать лет человек достаточно взрослый, чтобы понимать происходящее. И кем приходится новоиспечённая попечительница её биологическому отцу, и кем в глазах обманутой жены выглядит её мать. От Германа держалась подальше, игнорировала его присутствие.

Прощание с друзьями-приятелями и работниками детского дома в просторном вестибюле прошло скомканно, быстро. Ярина обняла несколько девчонок, своих ровесниц, прижалась к дородной женщине, судя по форме, работнице кухни, махнула всем рукой, силясь выдавить улыбку, и шагнула за порог, следуя за Ниной.

Несколько метров прошли в гробовой тишине. Ярина несла рюкзак, обвешанный значками и брелоками, Герман — небольшую сумку с пожитками «младшей сестры». Завернули за угол типового здания, уже завидев припаркованный автомобиль и стоявшего рядом водителя, как вдруг врезались в несущуюся людскую стену корреспондентов. Щелчки фотоаппаратов, камеры, микрофоны, вопросы, выкрики смешались в единую массу из звуков, вспышек, визгливых голосов.

Нина сжалась, закрыла лицо руками, не в силах больше выносить давление осатаневшей прессы, с затылка читалось пресловутое: «За что?». Ярина, которая плелась сзади на несколько шагов, на мгновение замерла. Герман машинально обернулся, закрыл собой ребёнка от своры, взглядом ища спешащую охрану. Он крайне редко пользовался услугами охранных агентств, в тот раз ему будто сверху нашептали о необходимости сопровождения.

Два детины, под два метра роста, спешили к клиенту, по пути разгоняя свалившееся на их головы море журналистов. Ярина же в это время вцепилась в Германа мёртвой хваткой, повиснув на руке. Губы девчушки посинели, тело трясло, как в лихорадке, худые пальцы побелели от напряжения. Недолго думая, он прижал к боку перепуганную девочку, перехватил удобней, позволил спрятать перекосившееся от страха личико, уткнуться носом в его грудь, и широкими шагами двинулся к автомобилю. Добрался к цели, буквально затолкал Ярину в салон, с трудом отдирая от себя хваткие детские ладони, усадил на сидение, быстро перекинув через тщедушное тело ремень безопасности.

Впоследствии кадры перепуганной наследницы Дмитрия Глубокого, повисшей кульком в обхвате руки Германа, облетели СМИ, забавляя публику, досужих обывателей, всегда готовых обсудить чужую жизнь, диванных экспертов. Как, чёрт возьми, фотография испуганного ребёнка могла вызывать болезненный интерес толпы? Деньги не лишают чувств, не делают человека слепо-глухо-немым в отношении шквала льющегося из каждого утюга дерьма.

В салоне автомобиля Нина взвыла, дав волю эмоциям, Ярина забилась в угол, явно мечтая слиться с интерьером, Герман мысленно схватился за голову, про себя матерясь на все лады и мечтая вернуться в толпу журналюг, сломать несколько носов.

В аэропорту толпа жаждущих свежих новостей топталась на улице, в терминал служба внутренней безопасности не пустила. Проделав тот же манёвр, что и у стен детского дома, Герман пронёс Ярину мимо журналистов и лишь после закрытия дверей за спиной поставил на ноги.

Театр кабуки во всей красе: на сцене ряженые, в зале обалдевающие зрители. Доведённая до абсурда ситуация, грозившая вылиться в ещё более неприглядную историю, чем уже закрутилась.