Благо, перелёт до пересадки прошёл без происшествий. Пассажиров бизнес-класса никто не тревожил, отлично кормили, развлекали. Нина время от времени предпринимала слабые попытки разговорить Ярину, та молчала, хлопая ресницами как филин. В остальное время смотрела по сторонам или утыкалась в экран. Герман понятия не имел, нормально ли, что четырнадцатилетний человек с интересом смотрит мультфильмы, ему это в общем-то, было безразлично. Главное — рядом нет журналистов, никто не трясётся, как на сорокаградусном морозе, от страха или гнева.
Домой в те сутки они не попали в связи с непредвиденными обстоятельствами, одними из первых, в последующие годы таких случаев будет масса. Пересадка была не слишком долгой, Нина устало смотрела на взлетающие и приземляющиеся аэробусы, Герман уткнулся в рабочий ноутбук, выкроив пару часов, Ярина глазела по сторонам, время от времени поднималась с места, прохаживалась по VIP-залу ожидания.
— Хочешь прогуляться по аэропорту? — спросил Герман, просто так, из вежливости. В ответ получил кивок.
Они пошли, Ярина держалась поодаль, не выпуская из поля зрения «старшего брата», он тоже на всякий случай не сводил глаз с подопечной. Новоявленную сестричку, чтоб ей провалиться, он не знал, на что способна не ведал, в здравый смысл четырнадцатилетнего человека не верил. Зашли в кафе вьетнамской кухни, Герман купился на заинтересованный, голодный взгляд.
— Хочешь есть?
Совсем недавно кормили на борту самолёта, VIP-зал тоже не позволял пассажирам голодать, ела ли новоявленная сестрица, Герман не обратил внимания, мысли были заняты другим.
— Спасибо, я не голодна, — услышал он прокашливающийся девчачий голос.
— Пойдём. — Герман подмигнул, решив, что от простого фо-бо вреда не будет.
Фо-бо — необязательно острое блюдо. Основа — насыщенный говяжий бульон, пахнущий ароматными ингредиентами: корицей, анисом, печёным на углях луком, имбирём, с рисовой лапшой, тонкими кусочками мяса, зеленью, ростками сои. Отдельно подаются уксус с чесноком, соусы шрирача, рыбный, перец чили — каждый добавляет себе в тарелку по вкусу. Некоторые к приправам не притрагиваются вовсе. Чем не обед для человека четырнадцати лет от роду?
Герман не сразу сообразил, что произошло. Отошёл на минуту по нужде, а когда вернулся, Ярина сидела с красным лицом, слезящимися глазами и быстро-быстро закидывала в рот содержимое пиалы. Одного вида было бы достаточно, чтобы остановить происходящее, но он откровенно ступил, решил не подавать виду. Зря! Лишь спустя полтарелки взгляд случайно опустился на пустые ёмкости для дополнительных ингредиентов.
— Ты всё добавила в суп? — уточнил он на всякий случай. Одного соуса шрирача хватит, чтобы спалить желудок ребёнка, а здесь слизистую шлифанули уксусом и перцем чили. Грёбаный ад!
— Да. — Ярина кивнула, громко икнула, закрывая рот ладонью. — Не оставлять же…
Твою ты душу! «Не оставлять же»! Последствия детского дома. Герман прожил в социальном учреждении меньше двух недель, к нему ежедневно приходила Нина, но он отчётливо помнил чувство голода. Иррациональное, ничем необъяснимое, постоянное. Кормили щедро, порции давали настолько большие, что Герка не всегда мог справиться, несмотря на стойкую привычку доедать всё, что перепало — последствия полуголодного существования. И всё же между приёмами пищи, как бы не объелся, смертельно хотелось есть, а выклянчить крошечный кусочек хлеба было невозможно — режим. В ту пору Герка, не думая, вылил бы себе уксус прямо в рот, заел шрирача, зажевал чили с имбирём — с собой не заберёшь, нечего добру пропадать!..
Вьетнамская кухня не прошла бесследно, подрастающий организм отказался переваривать уксус с чесноком вперемешку с рыбным соусом. Они едва успели заскочить в уборную, Герман не сообразил, что ворвался в дверь с изображением дамы на табличке. Одной рукой держал брыкающуюся, выворачивающую содержимое желудка Ярину, второй вызванивал Нину.
Потом был медицинский пункт аэропорта, карета скорой помощи, сутки в больнице, беседы с врачами. Странный диалог с Ниной.
— Почему она отпихивала тебя? — озадаченно проговорила Нина, сидя в гостиничном номере, куда приехали сразу после больницы. — Там, в туалете?
Герман не сразу понял, о чём ему говорят. Да, ему пришлось держать Ярину — ту колотило, как в лихорадке, она хаотично водила руками, будто не ориентировалась в пространстве. Ярина — девушка. Уж какая-никакая, но девушка. Юная, почти ребёнок, но ведь девушка, чёрт возьми! Естественно, она пыталась оттолкнуть постороннего человека, предпочитая сломать нос об унитаз, а не терпеть унижение. Герман решил по-своему. Достаточно пищевого отравления, травмы точно не нужны.
— Ты не думаешь, что ей могли навредить… в детском доме?
— Я не психолог — разбираться в таких вещах, — отмахнулся тогда Герман, внутренне похолодев от предположения Нины.
По прошествии времени выяснилось, что Нина ошиблась. Никакого негативного опыта у Ярины не было. С детским домом, если уместно подобное словосочетание, ей повезло. Ни драк, ни насилия, ни «дедовщины», ничего, что порой показывают в студящих кровь репортажах. Обычные девчонки и мальчишки, с простыми конфликтами, желаниями. Персонал, выполняющий свою работу.