Леха сразу понял, что задумал Хас, и его сильное натренированное тело сладко заныло в предвкушении схватки. Ему сразу стало ясно, почему Хас оставил именно его, а не, например, Лёню. Или Рустама. И тот, и другой в драке вполне могли бы выстоять против такого количества соперников. Но Леня, при всех своих габаритах, и несмотря на то, что был кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе и боевому самбо, не обладал нокаутирующим ударом. А Леха обладал. Несмотря на то, что боксировал Леха все время в среднем или в полутяжелом весе, Леха был панчером и обладал тяжелым и мощным ударом супертяжа. Норматив мастера спорта по боксу Леха выполнил, сделав в своем весе четыре нокаута в семи боях.
Когда Хас на стуле опрокинулся назад, перекувырнувшись и пройдя в ногу ближайшему солдату, Леха моментально сделал сайд-степ и двумя мощными апперкотами сбил на пол своих конвоиров. Затем, качая маятник, приблизился к солдату у окна. Тот начал вскидывать ружье, но Леха, придержав его оружие, нанес служивому апперкот. Толкнул падающего солдата на его товарища и провел мощнейший свинг в челюсть, добавив кросс левой. Развернулся к оставшейся паре гренадер. Те неуверенно переглянулись и двинулись на Леху. Тот рванул навстречу и резко сделав рывок в сторону правого, выполнил нырок, на выходе пробив классическую боксерскую комбинацию печень-голова-печень, сделал шаг в сторону, пробил лоу левому и выполнил хук левой-апперкот правой. Шесть человек лежало на полу. Кошмар оглянулся на Хаса.
Хас резко опрокинулся на стуле, сделав кувырок назад, и на выходе из кувырка прошел в ногу ближайшему солдату. Вытащив свою первую жертву на «второй этаж», он прогибом резко бросил его на товарища. Затем он сделал еще один кувырок назад и двумя ударами ноги в голову надежно дофутболил растянувшихся на полу гренадеров. Хас ушел в сторону от укола штыком, захватив ружье двумя руками, поддел прикладом гренадера за пах, заведя ружье так, что солдат остался на нем сидеть, как ведьма на метле. Потом он провел «мельницу», используя ружье, как рычаг, и тут же добил солдата ногой в голову, отрубая его.
Отбросил ружье в сторону – в такой тесноте им было не очень удобно работать – он ушел от очередного укола штыком, захватив одной рукой мушкет следующего солдата, а второй выполнил тычок в горло. Солдат захрипел, а Хас, сорвав одну его руку с ружья, и используя его как рычаг, выполнил на эту руку болевой прием, заставив солдата согнуться буквой Г, и тут же нанес рубящий удар ребром ладони в основание шеи, вырубая противника. Рванулся к очередному, в нырке нанес ребром ладони правой чувствительный удал в пах, а на выходе из нырка ребром ладони левой – в основание шеи. Толкнул падающее тело на его товарища и тут же через это тело пробил сильный и хлесткий маваши в голову набегающему солдату.
Хас быстро оглянулся, краем глаза ухватив, что Леха уже справился со своей частью и контролирует ситуацию, после чего рванул в толпу офицеров, заслонивших собой Лагардера. Отбив в сторону шпагу лейтенанта Дюпюи, он пробил ему жесткий лоу в колено, и отшвырнул себе за спину, где Кошмар встретил его тяжелым кроссом с задней руки. Затем Хас ухватил капитана Дюма за ворот камзола, поднырнув под его руку, захватил бедро и выполнил классический «огнетушитель», бросив его прямо на капитана де Божё, пытавшегося схватить Хаса. Не останавливаясь, он скользнул за спину опешившему Лагардера и, когда капитан де Божё и генерал Пекоди рванулись к Хасу, тот уже прикрывался Лагардером, прижимая к его горлу острие подхваченного штыка.
– Господа, я полагаю, мы закончили? – осведомился Хас.
Все напоминало знаменитую немую сцену из гоголевского «Ревизора». Кроме Лагардера, на ногах остались лишь два старших офицера и Томми Робинсон. Но если лицо Пекоди перекосилось от ужаса, то во взгляде де Божё виднелось плохо скрываемое восхищение.
Тишину нарушил сам Лагардер, которому было весьма некомфортно стоять со штыком у горла.
– Господа, прошу вас, достаточно. Вы меня убедили.
Хас отпустил коменданта, и тот потер горло, озирая разбросанные в живописных позах тела.
– Сожалею, что так получилось, но по-другому вы бы нам не поверили, – сказал Хас. – Прошу оказать необходимую помощь раненым и пострадавшим. Если потребуется, мой врач их осмотрит.
Он покосился на белого, как мел, Робинсона, который все это время стоял у стеночки, остекленевшими глазами взирая на творившийся бедлам.
«Ну да», подумал Хас, «в ближнем бою ты-то нас не видел. Ничего, отойдет Томми.»
Леха с удовлетворением озирал дело рук своих и Хаса, с удовольствием перебирал в памяти моменты схватки и сожалел, что все уже закончилось. Все-таки Леха был создан для войны и в бою ощущал наивысший кайф.