Переговоры явно зашли в тупик. Мсье Жак Лагардер де Сент-Пьер категорически отказывался адекватно воспринимать реальность. Генерал Пекоди де Контркёр поверил своим собеседникам, но не был склонен к экспериментам в военном деле. Хорошо еще, что при сем присутствовал де Божё, который был известен тем, что взял на вооружение элементы индейской тактики ведения боя. Но и он не хотел что-либо менять в плане стратегической обороны, опиравшемся на чисто европейскую линейную тактику. Все попытки убедить этих разряженных как павлин французов ни к чему не приводили.

Переминавшийся с ноги на ногу Леха Каширин, которому не хватило стула, молчал в тряпочку, но его взгляд красноречиво говорил о том, что они просто зря теряют время. Ну никак не получалось убедить их, что группа в шестнадцать человек способна доставить большие проблемы четырем тысячам обученных и хорошо вооруженных солдат.

Хас замолчал и задумался, а когда Лагардер красноречиво посмотрел на извлеченные из кармана камзола большие позолоченные часы – дескать, господа, пора заканчивать этот бесполезный разговор – ему неожиданно вспомнился один старый затрепанный фильм, ремейк отличного советского кино, который российские кинематографисты, как обычно, умудрились опошлить и свести к абсурду. Но была в нем одна сцена…

– Сколько солдат находится в прихожей? – внезапно спросил он.

– Что? – не понял вопроса стоявший рядом лейтенант Дюпюи. – Собственно, что вы имеете в виду?

– Это вопрос. Сколько солдат сейчас находится в комнате и коридоре?

– Ну, это обычный караул, – недоуменно ответил лейтенант.

– Будьте любезны, позовите их сюда, – сказал Хас, любовно поигрывая большой хрустальной пепельницей, стоявшей на столе Лагардера. – Мне нужно, чтобы здесь собралось десять-двенадцать солдат.

Дюпюи недоуменно посмотрел на Лагардера. Тот переглянулся с Пекоди и Божё и утвердительно кивнул. Лейтенант вышел в коридор и отдал команду. Через две минуты в кабинете стояла уже дюжина гренадеров.

– Леня, Рустам, – Хас едва заметно кивнул головой на дверь. – Подождите нас в коридоре. Вы знаете, что делать, – и Самум подмигнул им.

Стоявший рядом Томми ничего не понимал из сказанного, но исправно переводил слова командира.

– Лейтенант, прикажите вашим солдатам взять нас на прицел. – Хас с сожалением бережно поставил пепельницу на стол и пристально посмотрел на офицера. – Как вы считаете, лейтенант, есть ли у меня и моего друга, – Хас кивнул на уже все понявшего и подобравшегося Кошмара, – хоть какие-нибудь шансы против вашей дюжины гренадеров?

Дюпюи посмотрел на Лагардера, на стоявших рядом с ним офицеров, солдат с ружьями наперевес, на русского майора, сидящего возле стола на стуле, и на зажатого между двумя дюжими солдатами Кошмара. Потом он уверенно произнес:

– Нет, мсье майор. Я думаю, что никаких шансов у вас нет. Солдаты вас убьют при малейшей попытке сопротивления.

– Хорошо, – Самум удовлетворенно кивнул и вновь стал крутить пепельницу в руке. – Тогда вот что произойдет в течении ближайших десяти минут: мой друг опрокинет своих конвоиров, потом разберется с теми солдатами, которые стоят у окна, – Хас кивнул на четырех столпившихся там солдат. – В то же время я начну с солдат, стоящих вокруг меня, – он показал взглядом на шестерых гренадеров, – а затем займусь вами и вашими офицерами. А кончится все тем, что я возьму в заложники господина Лагардера.

Дюпюи пару минут переваривал услышанное, а потом брови его изогнулись в гримасе удивления и на устах появилась сардоническая улыбка.

– Да неужели? – ядовито спросил он. – И как, позвольте спросить, вы собираетесь это сделать?

Хас снова почувствовал, что внутри него встрепенулся и заворочался волк.

– Очень просто, – он постарался, чтобы его слова звучали спокойно и непринужденно. – И… простите нас, лейтенант.

А потом Хас упал… Точнее, Дюпюи показалось, что он упал.