Это чрезвычайно ценное качество, особенно если находишься на высших уровнях индустрии развлечений. Я так не умею и такого не понимаю. С Роном у нас случалось немало разногласий, некоторые личные, некоторые профессиональные. В итоге конец нашей дружбы оказался неизбежен, как и прекращение наших управленческих договоренностей. Рон во многом послужил стимулом к сеансам групповой терапии, которая чуть не свела меня с ума, пока я находился в реабилитационном центре в Аризоне. В то же самое время, или же сразу после этого, я заметил, что в ежедневных мероприятиях Megadeth Рон, похоже, играет все меньшую и меньшую роль. Телефонные звонки иногда оставались неотвеченными; рекламные возможности упущены. Все в таком роде. Пока мы гастролировали в поддержку
К тому времени, как осенью 1996-го мы приступили к работе над следующим альбомом,
Справедливо будет сказать, что конец 1990-х стал временем художественной и творческой реконструкции Megadeth. Также справедливо сказать, что перемены привели к сомнительным результатам. Альбом
– Данн не дает уроков, – было мне сказано.
Ответ застал меня врасплох. Я рассердился.
– Ну и пошел тогда на хер! Он не знает, кто я?
– Да, знает. Он не дает уроков. Но был бы рад с тобой поджемовать.
– Скажи ему, чтобы шел на хер!
Это было моей ошибкой, порожденной в равной степени высокомерием и невежеством. Сессионщики – особый класс людей. Когда они говорят: «Я поджемую с тобой», на самом деле это означает: «Садись, чувак, и я покажу тебе все, что я умею». Но я тогда не понимал этих правил. К тому времени, как мы записали
Боссом Майка Рено в ESP был Бад Прейджер, чьими клиентами в 1970-х и 1980-х являлись Bad Company и Foreigner. С чисто практической точки зрения Бад и Майк были нашими со-менеджерами, и их резюме – особенно Бада – отмели любые сомнения, которые у меня могли возникнуть относительно того, что Megadeth может подвергнуть опасности свое трэш-метал-наследие. Под управлением Бада Foreigner только в Америке продали 80 миллионов копий, превратившись из посредственной рок-группы в мейнстримовых поп-суперзвезд. Можно бесконечно дискуссировать о качестве их музыки, но успех Foreigner сомнению не подвергался. Они затмили Megadeth. Черт, да они даже Metallica затмили. И мне понравилась такая перспектива. И сейчас я признаю, что шел туда не с закрытыми глазами. Бад умел создать хит. Он хотел, чтобы мы работали в Нэшвилле, центре музыкальной индустрии страны (и в немалой степени и поп-музыки тоже), с Данном Даффом, парнем, который больше всего известен тем, что выступил продюсером весьма прозаичных попсовых сессий для Рибы Макинтайр, Майкла Джексона и Селин Дион. Черт, да этот чувак сыграл на хите «My Heart Will Go On». Куда уже более мейнстримово. Когда мы уехали из Нэшвилла, я знал, что последуют перемены, и от меня, как от сопродюсера, будут ожидать толчка Megadeth в сторону, где он никогда раньше не был. Но я так или иначе пошел в этом направлении – сознательно, добровольно, – потому что хотел хит номер один. Я хотел то, что было у Metallica, даже если для этого нужно было продать душу дьяволу.
Я решил, чем черт не шутит. Если получилось у Роберта Джонсона, может быть, получится и у меня. Как минимум я бы получил тот долгожданный гитарный урок от Данна Хаффа.
Рабочая атмосфера в Нэшвилле была напряженной и профессиональной, если не сказать слегка нервирующей, с постоянным решительным стремлением создать то, что вышло бы за рамки трэша и хеви-метала. Плохо ли, хорошо ли,
Преобразования произошли в основном в студии, где Данн и Бад, несомненно, навязывали попсовый подход. Самой хитовой песней на альбоме, к примеру, была «Trust» – песня, которая в Megadeth периода 80-х могла бы звучать совершенно по-другому. Именно запоминающиеся хуки с повторяющимися вокальными партиями сделали ее радиоформатной. Начиналась она с моего обычного злобного и рычащего исполнения, со скоростью в сотню километров в час:
– Помедленнее, – говорил Данн. – И попробуй растянуть слово «не то».
Данн почесал подбородок.
– Хорошо, хорошо. А теперь выброси G.
– Какую G?