Под этим я имел в виду, что Нику стоило подумать о том, чего он действительно хочет. Стоило прекратить приколы с порнухой. Стоило бросить все сторонние проекты после того, как мы ему сказали, чтобы он сосредоточился на Megadeth и стал относиться к своей работе серьезнее. Одному Богу известно, что думал Ник, когда сказал, что начал бизнес в интернете, который назвал Nixxxpix, где тот самый контент для взрослых. Всемирная паутина все еще была диким западом, и я уверен, Ник решил, что срубит немереное количество бабла. Я не против того, чтобы заработать денег. Я не против того, что в дороге музыканты жарят стриптизерш и порноактрис[49]. Но одно я знаю точно: не хочу ассоциироваться с порно. Отбрось на секунду мораль и посмотри на это с деловой и профессиональной точки зрения. Порно – это конечный тупик для музыканта. Публика более терпима к наркоманам и преступникам, чем к тем, кто имеет отношение к секс-индустрии. С точки зрения карьеры ты уже никогда от этого не отмоешься. Когда выбираешь эту дорогу, не надейся вернуться в мейнстрим. Вот и все. Ну, может быть, если ты просто барабанщик и тебя не знают так хорошо, то удастся. Megadeth была моей группой, и допустить то, что мой барабанщик продает контент для типичных онанистов, я не мог. Хорошим и успешным бизнесом тут и не пахнет. По крайней мере, это мое личное мнение.
Всякий раз, когда я с Ником пытался рассмотреть этот вопрос (и другие), он отвечал с гневом и угрозами. Ему следовало перестать сраться со мной – беспрерывно огрызаться и пугать угрозами, хитрожопыми предложениями пойти в додзе и устроить спарринг[50]. Ему стоило перерасти это подростковое поведение и понять, после многочисленных предупреждений, что у него одна из лучших профессий, и многие барабанщики о такой могут только мечтать.
Добиться гармонии в группе – адски сложно. В буквальном и переносном смысле. Джимми влился в коллектив практически идеально. Всем он нравился. Он быстро разучил песни и в целом привнес некую долю волнения и профессионализма за ударной установкой. К сожалению, как только мы залатали эту брешь, все начали чувствовать, что Марти Фридман отдаляется от коллектива. Вклад Марти в Megadeth ослаб, прежде всего, из-за нежелания играть музыку, благодаря которой Megadeth стали известны и которую хотели слышать фанаты. В двух словах – мне кажется, у Марти настал творческий кризис.
Он, как и Крис Поланд, никогда не видел себя трэш-гитаристом. Он был крут – черт возьми, Марти мог сыграть что угодно, – но сомневаюсь, что эта музыка трогала его сердце или вдохновляла. Почти с того момента, как он пришел в Megadeth, Марти был недоволен тем, что просто играет на гитаре в группе. В некоторой степени я терпимо относился к его внешним интересам, потому что он чертовски талантлив, но между нами всегда существовало это перетягивание каната – я пытался обуздать его, а Марти постоянно сопротивлялся, исследуя новые возможности. Он выпустил сольную пластинку почти сразу же, как пришел в Megadeth, потому что по-прежнему был на контракте с другим лейблом.
– Когда твой контракт истечет, пожалуйста, больше ничем таким не занимайся, хорошо? – сказал я ему. – Важно, чтобы мы были единой группой.
Поначалу Марти согласился на эту исключительность, но потом все равно выпустил еще один сольный альбом. А потом еще один. Вдобавок к этому постоянно проводил мастер-классы игры на гитаре. Он шел и получал тысячи долларов, показывая другим, как играть песни Megadeth – музыку, которую написал я! Если бы я был жадным, то потребовал бы свой процент, но я никогда этого не делал. Закрывал глаза, хотя внутри это поедало меня. Было нечто странное и сбивающее с толку в том, что мы не могли ладить на духовном уровне, но все же парень работал и получал прибыль от моей музыки. Это совсем не круто.
Хотя, если уж на то пошло, думаю, что неудовлетворенность Марти в Megadeth и его уход в конечном счете можно приписать в первую очередь тому, что он потерял интерес к этой музыке. Долго прикидываться не получится, особенно если ты настолько профессиональный музыкант, как Марти. Можно стоять на сцене и отбывать номер, выдавать молниеносные соляки и играть роль бога хеви-метала. Деньги – это хорошо, девочки и наркотики – тоже. И, как и все мы, Марти наслаждался плодами своих трудов.
Пребывание в группе, жизнь в дороге, разгульный образ жизни – все это может сделать с людьми нечто странное. Несколькими годами ранее, когда мы сочиняли альбом
– Вы должны это увидеть, – сказал он с озорством. А затем поставил кассету и ждал нашей реакции.
Я уже многое повидал; и меня мало чем можно шокировать. Но то, что я увидел на экране, чуть не заставило меня блевануть: какой-то чувак в черной кожанке и других аксессуарах раба подвергался избиениям толстой голой телки, в руках которой был хлыст и нечто, похожее на огромные спицы для вязания.
– Твою же мать! – закричал я, когда она вонзила одну из этих игл в соски парня, а потом прямо в пенис!
Но это было не самое худшее. Ближе к концу, когда парень сидел, истекая кровью и весь избитый, телка насрала прямо на пол, затем схватила парня за волосы и заставила его это жрать. И он жрал! В этот момент мне пришлось выйти из комнаты. Марти тоже психанул. Само собой, все это единое целое: образ жизни, наркотики, секс, обесценивание человеческой жизни и последующее унижение собственного достоинства. Через некоторое время ты просто становишься безразличен к этому. Ничего не кажется вызывающим либо аморальным. Все это просто… наскучивает.
Думаю, Марти достиг этого момента к тому времени, как мы записали
Не стало легче и от того, что Ларс Ульрих подстрекал меня в прессе, заявив, что я боюсь попытать счастья со своей музыкой. Он хитро подошел к этому вопросу, отвесив мне как комплименты, так и критику, но у меня после всего этого сложилось ощущение, что он бросил мне перчатку:
Вместо того, чтобы не обращать на это внимания, я позволил его словам прожечь дыру в моей душе.
Я мог принять вызов, явив миру нашу следующую пластинку. И назвать ее
Не сказать, что конечный результат я хотел видеть именно таким. Но все просто как бы… получилось само собой. Моего намерения не было, но я признаю за собой некоторую небрежность. Я знал, что-то не так, пока мы записывали пластинку. Однажды возле моего дома остановился Бад и предложил внести кое-какие изменения.
– Знаешь, чего я хочу сделать? – спросил Бад. – Пластинку, услышав которую, ребята из Metallica скажут: «Вот сукин сын! Почему мы до этого не додумались?»