Но самое главное, что Пола я больше терпеть не мог. Все меня в этом парне стало раздражать, начиная с его настойчивости в уроках этикета во время еды («Дэйв, неправильно ты ложку держишь!») и заканчивая его безумно дотошным подходом к процессу сведения пластинки. Через несколько дней раздражение сменилось презрением, вплоть до того момента, когда я не мог смотреть на этого чертового парня без чувства отвращения.

Как назло, в то же самое время в Bearsville Studios записывалась еще одна группа, и оказалось, что они тоже не в восторге: Raven, очередная группа, на которую повлияла Новая волна британского хеви-метала. Мы начали тусоваться, и, когда они уехали, по какой-то необъяснимой причине мне вдруг стало все кристально ясно: Пол Лани – не тот, кто нам нужен.

Всякий раз, когда мы вносили изменения в процессе производства или на стадии сведения, решение исходило от лейбла. Однако на этот раз решать было мне. Я должен был бороться за свою позицию и видение, и перспектива казалась неприятной. Но нужно было это сделать. Уже следующим утром – как по расписанию – я проснулся и сделал себе чашечку кофе. Стоя на кухне и протирая заспанные глаза, я выглянул в окно и увидел то, что не поддавалось объяснению. Там стоял Пол Лани, уважаемый продюсер крупного лейбла, и тащился по лесу в одних трусах. Видя этого полуголого пекаренка «Пиллсбери»[31], кормящего оленя яблоком с руки (очищенным от кожуры и с удаленной сердцевиной, кстати говоря), я понял, что это уже перебор.

Мне нужно уехать. Уехать прямо сейчас. Сегодня.

Уже через несколько часов я летел в Лос-Анджелес. К концу недели мы уволили Пола Лани и пригласили немецкого звукоинженера Майкла Вагенера свести пластинку. Майкл работал с плеядой рок- и метал-групп, в том числе и Metallica, однако на So Far, So Good он проделал отвратительную работу, похоронив все под слоем реверберации и в целом придав записи грязный звук.

И хотя в конечном итоге альбом достиг «платинового» статуса, реакция критиков была неоднозначной. Мне досталось за коверканье текста в песне «Anarchy in the UK», и в целом музыкальная пресса отнеслась к пластинке не так хвалебно, как к предыдущим нашим релизам. Ничего удивительного в этом нет – в конце концов, мы не были новичками, и, как правило, к новой группе относятся мягче, чем к более опытной. На Megadeth ставки были выше. Как и ожидания.

Именно после выхода So Far, So Good я стал развивать в себе умение воспринимать критику менее болезненно. До того момента я был королем эффектных реплик, и, пока я старался, чтобы несколько неприятных рецензий не испортили мой взгляд на всю индустрию или не отразились на моем отношении к маркетингу и публичности, они, безусловно, оказывали на меня влияние. Я перестал обращать внимание на рецензии и сосредоточился больше на фанатах Megadeth и том, как они реагировали на нашу музыку. И для меня рецензии всегда имели некоторую биполярность: «Он великолепный гитарист, но его пение напоминает звуки двух трахающихся кошек». Даже если это правда, спустя время это устаревает. И как бы там ни было, я никогда не понимал критический анализ, ставящий подлость превыше всего остального.

Я не тот, кто ведет учет, когда дело касается СМИ (в этой игре невозможно выйти победителем). Все-таки следует оценивать роль самого музыканта. В конечном счете, его работа заслуженно получит признание или провалится; творчество артиста красноречивее любых слов.

Открываем выступление Dio в 1988-м. Слушаю рев толпы на арене «Лонг-Бич» – мое любимое место с детства. Фотография Роберта Мэтью

10. Карнавал на колесах

«За идею! Верните Ирландию ирландцам!»

Люблю Соединенное Королество. Это же, в конце концов, родина хеви-метала. Впервые Megadeth отправились туда с гастролями в 1987 году, после выхода альбома Peace Sells. Я все еще был довольно наивен и полон амбиций и готов покорить мир, но предстояло кое-чему научиться и познать – к примеру, как пить сидр Strongbow Super.

Однажды ночью в баре отеля, закинув за воротник около дюжины баночек этого напитка, я поковылял к себе в номер, чтобы лечь в кровать. Мы с Эллефсоном в том туре жили в одном номере, но он ушел на концерт Deep Purple. К тому времени, как голова моя рухнула на подушку, я понял, что мне хреново. Сидр выглядел как пиво, на вкус как сладкий уксус, а алкоголя в нем оказалось в два раза больше, чем в обычном американском пиве. В какой-то момент в промежуток между тем, как я вырубился и проснулся среди ночи, меня конкретно накрыло. Мало того, что я был дезориентирован, а еще и ни черта не видел. Зачастую отели в Англии – это древние здания в виде замков, с толстыми, звуконепроницаемыми стенами и тяжелыми шторами, высотой от пола до потолка, препятствующими проникновению света. И когда просыпаешься в три часа утра, а мочевой пузырь готов лопнуть, лучше научиться нашарить путь до туалета в темноте.

Рву струны во время соло, вечер в Лонг-Бич в 1988-м. Фотография Роберта Мэтью

А если ты в говнище пьян, тебя ждет нелегкий путь.

Я сел на кровати и безуспешно попытался найти лампу или настенный выключатель. Зачем? Потому что в этом отеле не было настенных выключателей (или, как я потом обнаружил, почти во всей Англии); вместо этого свет управлялся крошечными кнопками, которые едва выпирали из поверхности стены. В темноте можно всю ночь щупать руками по штукатурке, и попытки не увенчаются успехом. Шатаясь, я побрел по комнате в кромешной тьме – даже рук не видно перед лицом. Наконец, я нашел то, что вроде бы казалось какой-то крышкой. Решив, что это стульчак (но не особо задумываясь, так это или нет), я поднял его, опустил штаны и начал ссать.

Аааааа… Наконец-то.

Затем доковылял обратно до кровати и отключился. И только утром понял, что на самом деле произошло. Проснулся и увидел: Джуниор стоит над моей кроватью, а на лице – отвращение.

– Эй, чувак. Ты че, нассал в мой чемодан?

* * *

Спустя полтора года, в августе 1988-го, мы вернулись в Великобританию в рамках тура «Монстры рока», в котором также участвовали KISS, Iron Maiden, Guns N’ Roses и Дэвид Ли Рот. Началось все зрелищно, с концерта перед публикой в 114 000 человек в Касл-Донигтоне. Сидр был на этот раз наименьшей проблемой. Буквально за несколько минут до того, как выйти на сцену, я сидел в своей гримерной, пытаясь смастерить трубку для гашиша из жестяной банки, используя небольшой нож для сыра, который позаимствовал во время бесплатной трапезы перед концертом. Не успел я опомниться, как по тыльной стороне руки потекла кровь.