– Чувак, ты прикалываешься, да?

Никакой реакции.

– Я тебе вот что скажу, – продолжил я. – Дам тебе штуку баксов, и ты пойдешь и найдешь себе миньетчицу, потому что я не собираюсь звонить, чтобы приезжали в студию и ублажали тебя.

Джонси в тот момент находился на стадии завязки (не помню, пересек он финишную черту или нет) и, полагаю, возможно, просто решил нас подъебать смеха ради. А может быть, был совершенно серьезен. Как бы там ни было, к моему огромную облегчению, все это как-то само собой разрешилось, и к концу дня Стив уже сидел в студии и играл на гитаре в песне «Anarchy in the UK», а я пытался плеваться в микрофон в стиле Джонни Роттена.

Между записью So Far, So Good… So What! и выходом пластинки много чего произошло – хорошего и не очень. Среди хорошего – появление в фильме «Закат западной цивилизации, часть II: Годы металла», документальный фильм режиссера Пенелопы Сфирис о металлической сцене Лос-Анджелеса конца 1980-х. Песня «In My Darkest Hour» была включена в саундтрек, и я засветился на рекламном плакате к фильму. Довольно примечательно, учитывая нашу привязанность к наркотикам и разврату. Парни из Megadeth оказались, вероятно, самыми умными и адекватными артистами в фильме. Не знаю, говорит это больше о нас или общем положении хеви-метала конца 1980-х. Полагаю, и то и другое. По моему мнению, Пенелопа, которая также выступила режиссером видеоклипа Megadeth на песню «Wake Up Dead» с альбома Peace Sells, – просто гений; ей идеально удалось передать ощущение той эпохи, во всем своем славном, саморазрушительном упадке. Фильм был оценен по достоинству критиками и отчасти помог убить движение глэм-рока[30] в Южной Калифорнии. Уже хотя бы за это Пенелопа заслуживает огромного одобрения.

Несмотря на весь наш успех и очевидную восходящую траекторию, у Megadeth все еще оставались проблемы. И Джефф Янг, и Чак Билер быстро погрузились в культуру группы, и бóльшую часть времени я отказывался принимать очевидное – мы катились в пропасть. Все это проявлялось как в трагическом, так и в комическом смысле, а иногда и трагикомическом.

В какой-то момент в середине 1980-х я собирался на свидание с Белиндой Карсли, бывшей вокалисткой почти чудовищно популярной девичьей группы под названием Go-Gos, а на тот момент – сольной артистки. В этом случае я был более чем рад отложить на время свои принципы относительно того, чтобы заводить случайные знакомства с поп-музыкантами. Белинда была великолепна, и в то время мелькала повсюду (при этом не была замужем). Я понятия не имел, нравились ей Megadeth или хеви-метал в целом. Я лишь знаю, что через посредника должен был с ней встретиться и пойти на старомодное «свидание». Белинда пришла в студию Music Grinder, когда мы начали сводить So Far, So Good… So What! К сожалению, она оказалась ужасно не вовремя. Буквально за несколько минут до того, как она приехала, я закончил нюхать воздушный шарик с героином. И когда она постучала в дверь, я бросил пустой шарик за комод и закурил косяк – лучше сладкий аромат травы, чем едкий запах герыча. Белинда зашла в комнату, поистине ослепительная, – и должен прибавить, трезвая, – и улыбнулась.

– Привет, – сказала она.

Я пытался подавить полные дыма легкие, но безуспешно.

– Кхе-кхе, – рявкнул я, и воздух наполнило серое облако.

Белинда развернулась на каблуках и вышла из комнаты. Так и завершилась эта любовная история. Полагаю, она была обречена с самого начала.

Когда So Far, So Good был практически готов и оставалось лишь финальное сведение, Пол Лани решил, что ему не хватает вдохновения и он хочет перебраться в северную часть штата Нью-Йорк. Южная Калифорния его не устраивала.

– Поехали в Берсвилль, – сказал он.

– Куда?

– В Берсвилль. Это рядом с Вудстоком.

Вудсток…

То, как он это сказал, можно было бы подумать, что он говорит о Шангри-Ла. Конечно же, я понял, о чем он. Вдохновение важно, когда сочиняешь или творишь в любом виде искусства, и если Пол считал, что близость к Вудстоку или пастушьим красотам северной части Нью-Йорка поспособствует лучшему качеству записи, то я обеими руками «за».

До определенного момента.

Студия Bearsville была основана в 1969 году (да, это год, когда в Вудстоке проходил музыкальный фестиваль – вряд ли это лишь совпадение) Альбертом Гроссманом, талантливым менеджером, в чей послужной список входили Боб Дилан, Дженис Джоплин и the Band. Все эти артисты и многие другие называли студию в той или иной период своим домом, поэтому место славилось своей репутацией. Однако Гроссман умер за пару лет до этого, и теперь студия находилась в упадке. Не могу сказать наверняка, начался ли этот процесс к тому времени, как мы приехали туда сводить So Far, So Good. Знаю лишь, что прошло несколько дней, а я уже был сыт по горло этим Вудстоком. Раздражение мое имело мало общего с сельским окружением и всем, что связано с эксцентричностью Пола Лани.

Должен признать, что не питаю огромной любви к этой затее. Черт возьми, я же был нариком, и поехать на гастроли – настоящий вызов для любого торчка. Это была работа двух людей – меня и Пола, – и в дорогу я мог взять лишь небольшой запас героина, поэтому знал, что очень быстро он закончится. Лететь через всю страну и отсиживаться в какой-то глуши – это столкновение с реальностью, а значит, рано или поздно мои запасы снизятся до минимума, и будет очень хреново. И как только мне становилось хреново, все начинало рушиться. Я не мог сосредоточиться и работать.