Когда тем вечером я вернулся к ней в квартиру, она собрала все мои шмотки и выставила за дверь. Почти все, что мне принадлежало, – пластинки, магнитофон, одежда, даже небольшая коробочка из-под печенья, в которой оставалось немного травы, – все было вынесено из квартиры. Как ни странно, единственное, чего не хватало, это моего домашнего скорпиона (подарок одного из клиентов). За исключением того, что мне теперь негде было остановиться, на наш разрыв отношений с Шэрон мне было совершенно наплевать, и я, конечно же, не винил ее за то, что она вышвырнула меня на улицу; я относился к ней не очень хорошо. Но меня раздражало, что она оставила шмотки в коридоре, где их легко могли украсть, и я хотел забрать своего скорпиона.

Несколько минут я стучал в дверь; никто не ответил, поэтому я убедил соседа пустить меня внутрь и потом постарался найти доступ к квартире Шэрон снаружи, перелезая с балкона на балкон на высоте третьего этажа. Наконец добрался до ее квартиры, но то, что я увидел внутри, – напугало меня до ужаса. Там была полуголая Шэрон, а с ней стокилограммовая седая женщина, которую я никогда в жизни не видел, выглядевшая как мужик.

– Тебе чего?! – заворчала женщина.

– Эээээмммм… Хочу забрать своего скорпиона.

Затем Шэрон подошла к окну и стала на меня кричать.

– Серьезно? А вот хер тебе. Не получишь ты своего скорпиона. – Она сделала паузу и улыбнулась. – И кстати, когда увидишь своего гитариста, передай ему, что он обалденно работает языком.

На это я ничего не ответил. Я лишь стоял, разинув рот, и думал: «Эй… Поланд. Ты трахнул мою девушку. 1–0 в твою пользу, братишка».

Первая пластинка Megadeth называлась Killing Is My Business… and Business Is Good! Начиная с концепции и заканчивая готовым продуктом, это было настоящее приключение, за время которого я узнал о музыкальном бизнесе больше, чем мог вообразить. И большинство из всего этого не особо воодушевляло. О, подготовительный период был хорош – сочинять риффы на репетиции, писать сами песни, учиться чувствовать уверенность в своих способностях не только играть на гитаре, но и петь. Второе оказалось непростым препятствием. Вплоть до того момента, как мы пошли в студию, я все еще рассматривал возможность взять в группу постоянного вокалиста. Прежде чем записать наше демо, у нас был парень, который нам нравился. Звали его Билли Бондс, но однажды вечером он приехал на репетицию в макияже и с подводкой для глаз, и на этом все закончилось. Мне было плевать, может ли этот парень петь как Роберт Плант – я ни за что не позволю фанату какой-то глэм-группы стать лицом Megadeth.

– Хер с ним, – сказал Эллефсон. – Почему бы тебе просто не попробовать петь самому?

Потребовалось время изучить правильную технику. Я не знал ни как правильно дышать, ни как вести себя, чтобы не сорвать голосовые связки. Постепенно выработал свой уникальный вокальный стиль. Разумеется, нравится он далеко не каждому. Но в оригинальности сомневаться не приходится. Когда слышишь песню Megadeth, сразу же все понятно. Мой голос такой же узнаваемый, как голос Джеймса Хэтфилда или Эксла Роуза. Отказаться от безопасности (относительной) анонимности, которой наслаждается гитарист, было также непросто. Говори о вокалистах, что хочешь: они надменные, эгоистичные, неопытные, дерзкие и чрезмерно ранимые. А еще у них огромные яйца. И без этого атрибута ты не можешь выйти на сцену и начать петь. Это невозможно.

Второе выступление Megadeth, клуб Ruthie’s Inn, Беркли 1984. Фотография Брайана Лью

Получив контракт от Combat Records и поняв, что в юридическом языке я ни черта не понимаю (с этого момента я стал гораздо более здравомыслящим в таких вопросах), я обратился за услугами к юристу. Джей Джонс предложил парня, с которым он уже имел дело в прошлом, и мы решили, что Джей говна не посоветует. Оказалось, что это решение сработало не в мою пользу. Помню, смотрел на контракт и задавался вопросом, почему он кажется таким неравным, – все в нем в пользу звукозаписывающей компании. Я заметил, что для юриста указано вознаграждение, но не особо разбирался, чтобы поставить эти пункты под сомнение. Я всего лишь хотел сочинять музыку и хорошо проводить время. Больше нам было ничего не нужно.

К этому времени мы стали жуткими торчками. Довольно часто мы с Дэвидом Эллефсоном приезжали к юристу, и я засыпал, как только тот начинал говорить на своем непонятном языке. Джуниор держался и пытался сохранять внимание, но понятия не имел, какого хера делает этот юрист, и уверен, Дэвид и сам это признает. К тому времени, как на всех листах контракта высохли чернила, мы совершили одну из самых жалких сделок в истории рок-н-ролла. Даже по скромным меркам независимых лейблов нас просто наебали.

Бюджет составил восемь тысяч долларов, цифра настолько унизительно ничтожная, что практически смехотворна. И все же мы были невозмутимы. Альбом должен был записываться в студии Indigo Ranch в Малибу. Изначально студию построили Moody Blues (своими же руками) в 1970-х (отсюда и название «Индиго»), поэтому она пропитана духом профессионализма и успеха, что для нас было важно. Каждый музыкант, заходя в студию или концертную площадку, стоя на том же месте, где до него выступали великие музыканты, получает заряд энергии. Тебе хочется думать, что ты вдохновляешься этой аурой, находишь музу. Даже если звучит немного мистически, что ж, тем не менее это правда, и, несмотря на извращенно минимальный бюджет, я был в восторге от того, что попал в эту студию и оставлю след в истории мира.

К сожалению, почти с первого дня все пошло не так, как только мы туда приехали. Гар и Крис приехали с Джейем Джонсом, привезя с собой около 45 кг замороженного мяса для гамбургеров и огромные запасы кокаина и героина. Фактически мы спустили на наркоту около четырех кусков и столько же потратили на запись пластинки, и это лишь одна из многих причин, почему альбом Killing is My Business вышел не таким, каким я надеялся его увидеть. Проще говоря, у нас закончились деньги.

Для создания репутации среди поклонников потребовалось время, однако фанаты были с нами с первого же выступления. Фотография Брайана Лью

Поразительным образом в течение недели у нас закончилась и наркота. А без наркоты мы были недееспособными. Без наркоты не могло быть никаких записей. Тогда я позвонил другу и попросил найти нам немного кокса. Пришлось ехать из Малибу в Манхэттен-Бич, чтобы достать кокс, и это было просто ужасное, разбавленное дерьмо, которое совсем не облегчило процесс записи.

Петь я не собирался! Фотография Брайана Лью

Расстроенные, злые, на ломке, в итоге мы уволили Джея Джонса в середине проекта (хотя в последующие годы он будет периодически появляться в нашей жизни и исчезать). Некоторое время я беспокоился о том, что мы, возможно, даже не сможем завершить запись. Мы с Эллефсоном в то время жили у чувака по имени Карат Фэй, он был звукоинженером альбома Killing Is My Business. Карат был достаточно компетентным звукоинженером, но очередным в длинной веренице чудаков, ассоциировавшихся с Джейем Джонсом (который нанял его на эту работу). Главным в резюме Карата являлся тот факт, что ранее он работал с KISS. Почему какой-то старый чувак, который крутил ручки для KISS, должен подходить для Megadeth, я не знаю. Но никого другого не было. Карат оказался очень милым и разрешил перекантоваться у него после того, как меня вышвырнула Шэрон. Щедрый поступок с его стороны, и не сказать, что у меня было много вариантов. Но насмотревшись, как Карат ходит по дому голышом (что, на мой взгляд, он делал слишком часто), я начал задаваться вопросом, куда катится моя жизнь.

В итоге мы приехали в звукозаписывающую компанию, и нам дали еще 4000 баксов, так что весь альбом обошелся в 12 000. Копейки, честно говоря. Но мы справились, сдали работу, а затем стали обсуждать обложку. И с ней тоже вышел полнейший провал.