Каким станет пьяный конокрад, если его отрезвить?

Обычным конокрадом.

Я был отчаявшимся гитаристом, у которого было непростое детство, и, чтобы справиться с болью, гневом и одиночеством, лечился лекарствами. Но не нашел никакого решения, пока не начал употреблять героин. Для меня героин стал волшебным лекарством. Он изменил мой взгляд на мир. Он притуплял всю боль, даже больше, чем алкоголь. Когда я пил, то становился лишь агрессивнее. Когда употреблял, то успокаивался. В юности я бы никогда не подумал, что стану нариком. Тем более героинщиком. Это были свидетели Иеговы, и я до сих пор вижу это издание «Сторожевой башни» с ее болезненно основательным антинаркотическим посланием и изображением наркомана на обложке, грязным, вонючим, резко постаревшим парнем, вытягивающим инъекцию из ржавой крышки от бутылки.

Но героинщики ширяются не так, если только не заперты в турецкой тюрьме или вроде того. Героин был гораздо более доступным и распространенным наркотиком, чем я был склонен верить. А также более коварным. Принимаешь немного героина, и происходит помутнение рассудка. Он как бы говорит тебе: «Гм, похоже, сегодня нам не требуется выделять никакого дофамина. Все уже в норме». Так что мозг дает указание гипофизу отдохнуть. И пока питаешь тело (а таким образом, и мозг) все большим количеством опиатов, маскарад продолжается. Но есть проблема: если естественный механизм тела, ответственный за производство дофамина (и эндорфинов) выключается в течение дня, а затем запускается вновь, ты будешь чувствовать себя паршиво. Если он останавливается на три дня, начинается ломка.

Я был готов заплатить цену, пойти на любые риски, если это необходимо. Честно говоря, казалось, что это всего лишь издержки профессии. Я был рок-н-ролльным бунтарем в крутой банде. У меня была красивая девушка и постоянно растущая музыкальная репутация, подкрепленная тем фактом, что большинство, кто пошел по пути хеви-метала, знали о моей роли в Metallica.

Одним из этих людей был Крис Поланд, гитарист, до этого вместе с Гаром Самуэльсоном игравший в джазовой группе из Лос-Анджелеса. Они оба, кстати говоря, были школьными приятелями в Баффало (отсюда название их группы: the New Yorkers [Ньюйоркцы]) и приехали в Калифорнию в поисках славы и достатка и невесть чего еще. Крис, как и Гар, был другом Джея Джонса.

– Чува-а-а-а-ак, ты должен заценить этого парня, – сказал Джей. – Он играл с Гаром, и вообще Крис пиздатый гитарист.

На этот счет Джей был прав. В отличие от Гара, который был чрезмерно непринужденным и внешне почти анемичным, Крис был крепок и амбициозен. Однажды вечером он представился мне после выступления Megadeth и фактически спросил, есть ли для него место в группе. Встретившись с Крисом, я был в некоторой степени удивлен, что он оказался таким крепким и здравым, учитывая его отношения с Джейем и Гаром. Я-то ожидал очередного дохлого джазового торчка. Но и в плане поведения, и в плане внешнего вида Крис был сильным, отчасти благодаря тому, что у него была девушка по имени Лана, чьи родители держали парк мобильных стендов буррито (мы их называли вагонами с личинками), которые поставлялись на строительные площадки по всему городу. Поэтому у Криса редко возникали проблемы с тем, чтобы найти себе поесть (или «поправить здоровье»), если только он не попадал в неприятности с девушкой или она не попадала в неприятности с папой, и все это в итоге случалось. Жизнь нарика редко напоминает прямую линию.

Я послушал Криса около десяти минут, а затем принял решение. Парень оказался впечатляюще искусным и проворным гитаристом, лучше, чем я в то время, и, как и Гар, вырос на джазе, что добавляло нюансов его игре. Не менее важным стало то, что Крис с Гаром уже сыграны и дружили много лет. Для меня это было важно, особенно после ужасного разрыва с Metallica. Я жаждал этой близости. Я всегда говорил, когда играешь в группе с кем-то вместе, ближе уже некуда… только если вы не занимаетесь друг с другом сексом. И правда в том, что большинство парней в группах действительно занимаются друг с другом сексом, но не в буквальном смысле – пускают девушек по кругу, имеют одну девушку сразу, делят девчонок между собой, потому что, знаешь, когда ты в группе, нет ничего «твоего» – все общее.

Но я отвлекся от темы.

Дело в том, что Крис нам почти идеально подходил. Поэтому мы сразу же предложили ему работу.

А потом все вместе пошли и хорошенько накурились и отпраздновали.

Хороший и плохой образец для подражания. Фотография Харальда Оймена

7. Миссия: нарушить все правила Бога и человека

«И кстати, когда увидишь своего гитариста, передай ему, что он обалденно работает языком».

Джей Джонс, если можно так выразиться, присматривал за нами. Приезжал в Mars Studio почти каждый день, в обед, как раз, когда мы с Эллефсоном только просыпались. Чтобы помочь нам проветрить мозги, Джей брал нас в местечко под названием Norm’s, весьма ужасную местную закусочную, где за 5,99 баксов можно съесть сушеное мясо, картофель (пюре, печеный или картошку фри), листочек увядшего кочанного салата и миску желе на десерт. Ах да, и бездонный стаканчик холодного чая или лимонада. Еда была отвратительная, но мы не жаловались. Ее было много и на халяву. Удивительно, как мало нужно для того, чтобы выжить, когда ты молод и преследуешь одновременно благородные (музыкальный успех) и постыдные (ежедневное потребление героина и кокаина) цели.

Мы научились питаться буквально на три копейки в день. Джей был не прочь за нас заплатить, хотя и сам еле сводил концы с концами, но знал, что Megadeth – его билет в лучшую жизнь. Думаю, он также искренне любил нашу компанию – в то время мы сидели на всяком дерьме, а Джей решал все наши проблемы и доставал наркоту. После обеда мы шли в ближайший паб, где Джей завершал дневную сделку, раздавая воздушные шарики с героином, и всем становилось хорошо, как раз перед репетицией. Каждый из нас предпочитал получать кайф своим методом. Я начал нюхать героин, затем (как и с кокаином) перешел на курение – от него более быстрая и мощная интоксикация организма. Гар с Крисом Поландом были гораздо опытнее: к моменту нашего знакомства оба уже кололись. Но зависимость есть зависимость, и я не хочу сводить к минимуму или искажать свою способность к самоуничтожению, но с самого начала я понимал, что колоться – совершенно не мое, и сам процесс, честно говоря, меня откровенно пугал. Я вводил героин в вену лишь пару раз. Мне не понравилось ощущение, не понравились иглы, не понравилась вся эта культура (иногда наркоманы ширяются одним и тем же шприцом). Мне это все казалось опасным и нездоровым и, полагаю, грязным и мерзким.

То, что мы были способны создавать музыку – иногда прекрасную, – находясь в этом постоянном непробудном кумаре, для меня до сих пор остается чудом. Но нам удалось. Мы были молоды, амбициозны, талантливы и неубиваемы. По крайней мере, именно так мы друг другу и говорили. До того, как Крис пришел в группу, группа записала демо из трех песен («Loved to Death», «The Skull Beneath the Skin» и «The Mechanix»), которое довольно быстро начало прокладывать себе путь по подпольной сети продажи и распространения аудиокассет, почти как No Life Till Leather для Metallica. Мы выступали по всему побережью Тихого океана, в основном в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско, устраивая на сцене свирепые шоу, которые иногда были великолепными, иногда небрежными, но никогда не скучными. К этому времени первый альбом Metallica стал хитом, а группа набирала темп. Я старался не следить за ними, но было тяжело (и становилось все сложнее). В интервью Ларс время от времени умалял мой вклад в Metallica, поочередно представляя меня то в качестве временного гитариста, то не более чем примечания к группе. Он неоднократно критиковал мою игру. Ну, это уже перебор. Если хочешь назвать меня бухариком – ладно, не спорю. Хочешь назвать «занозой в заднице». Не отрицаю. Со мной действительно было непросто. Надо было взяться за ум. Но не надо заливать про мои музыкальные навыки; не утверждай, что я не был основным действующим лицом во всем, чего группа достигла на раннем этапе существования. Сомневаюсь, что без моих песен и соло – без моей энергии – Metallica стала бы той группой, которой стала. Возможно, смелое заявление, но ведь я прав. И я, разумеется, злился, потому что Ларс никак не мог оказать мне любезность, проявив хоть немного уважения.

Листовка с одного из первых концертов Megadeth

Я ответил в самой жесткой и подростковой манере. В последующие несколько лет Megadeth заняли собственную нишу, сражаясь с Metallica за превосходство на арене трэша, журналисты и ди-джеи часто просили интервью. Я неизменно спокойно игнорировал любые разговоры о Ларсе, иногда отвечая на датском.